Последние слова Элен произнесла с явным раздражением.
— И я тебе не в первый раз говорю: мне дорога моя независимость, и я буду работать, пока в состоянии таскать ноги. Хочу сама зарабатывать себе на жизнь.
— О чем ты говоришь, мама?— вспылила Элен.— О какой независимости идет речь, когда ты убираешься у чужих людей?
— Не думала я,— горько вздохнула миссис Нортон,— что из моей дочери вырастет сноб.
— Ты хочешь сказать, что я задираю нос? Неправда. Никогда я не делила работу на черную и белую. Я вообще против того, чтобы ты работала, особенно в этом доме.
— Понимаю,— въедливо начала миссис Нортон.— Ты предпочла бы, чтобы я не работала в том большом доме, в котором ты чуть не стала хозяйкой?
Элен сжала зубы, приказав себе не давать воли чувствам, но бисеринки пота выступили на лбу.
— Все это в прошлом,— хрипло произнесла она.
— Ты права. Вообще-то у меня есть для тебя новости.
— Какие новости?
— Он собирается жениться. Он уже обручен.
Пот тонкой струйкой побежал по виску, сердце заколотилось как бешеное, кровь отхлынула от щек.
— В самом деле?— едва ворочая пересохшим языком, переспросила Элен.— Чудесно.
— А разве нет?— наигранно сладко ответила мать.— Ричард такой славный мальчик.
— Ричард?— еле слышно уточнила Элен.
Мать удивленно посмотрела на нее.
— Ну конечно, Ричард. Кто же еще? Твой отставной жених. Тот самый, который хотел на тебе жениться, да ты дала ему от ворот поворот. О ком еще я могла вести речь?
Девушка незаметно смахнула пот со лба и, опасаясь, как бы мать не заметила ее странной бледности, поспешила переключиться на менее волнующую тему.
— Как насчет чая? Я умираю от жажды. Ты не против, если я приготовлю что-нибудь?— спросила она, широко улыбаясь.
— Наконец-то я слышу дельное предложение,— откликнулась мать.
Элен торопливо вышла из комнаты, чтобы уединиться в маленькой уютной кухоньке. Трясущимися руками она наполнила водой допотопный чайник и, пока закипала вода, стала аккуратно раскладывать на блюдце бисквиты, словно это могло помочь навести порядок в мыслях. Интересно, что сказала бы мать, узнав, что дочке в последнюю очередь может прийти в голову переживать из-за помолвки Ричарда. Вот если бы женился Николас, тогда... Что тогда?— спросила она себя, тряхнув головой.
И вновь перед ее мысленным взором встал Николас Палмерс, старший брат Ричарда — сероглазый мрачный мужчина с высокомерным, но чувственным лицом и гибким телом спортсмена... Николас Палмерс так стремительно, так внезапно ворвавшийся в ее жизнь. Сам того не сознавая, он сделал Элен другой и навеки лишил покоя.
***
Однажды чудесным летним вечером, когда золотистый солнечный диск, превращаясь в багряный, тонул в медовой дымке, Элен сидела в залитой розоватым светом «красной» гостиной старинного особняка в поместье Брукбэнк, обдумывая предстоящую встречу с женихом. Разговор предстоял трудный. После долгих бессонных ночей и мучительных метаний Элен решила расторгнуть помолвку, увенчавшую их бурный, но непродолжительный роман.
Семья Палмерсов переехала в этот особняк в Вудвиле недавно, получив его в наследство от дальнего родственника, не имевшего прямых потомков. Элен познакомилась с младшим Палмерсом во время одного из регулярных приездов к матери из Лондона.
С первой же встречи Ричард стал настойчиво добиваться расположения девушки, покорив ее обаянием и натиском. Не слишком искушенная в сердечных делах, Элен приняла за любовь возникшее у нее ответное чувство. К тому времени она завоевала уже довольно прочное положение в банке. В ее руках была немалая власть. Может быть, по этой причине мужчины из ее лондонского окружения относились к ней почтительно и даже благоговейно, тогда как Ричард вел себя просто и естественно. С ним она чувствовала себя непринужденно и легко, оставаясь при этом лидером в их паре.
Ричард Палмерс не был ни ханжой, ни монахом, но придерживался несколько старомодных взглядов, считая, что отношения между мужчиной и женщиной должны сохранять чистоту до свадьбы. Словом, рядом с Элен появился настоящий джентльмен. Девушка тяжело вздохнула. Увы, этого оказалось недостаточно. Элен была старше его: ей — двадцать четыре, ему — двадцать один. Она уже работала, а он еще учился в университете. Но и это еще не все. Не хватало самого главного: ее любви. Нет, он ей нравился: милый, ласковый, добрый... Но Элен чувствовала, что Ричард относится к ней не так, как она к нему. Выйти за него замуж означало предать его чувства.
Надо было найти слова, чтобы ее отказ причинил ему как можно меньше страданий. Ричард хорош собой, обаятелен, неглуп. Он из породы жизнелюбов и должен быстро оправиться от потрясения. Элен была совершенно уверена в этом, и все же... Девушка, порозовевшая то ли от волнения, то ли от света вечерней зари, не находила себе места, беспокойно ерзая на краешке стула, накручивая на палец иссиня-черную прядь волнистых волос, приобретавших золотистый оттенок под лучами закатного солнца. Интересно, существуют ли правила на сей счет, размышляла она. Следует ли ставить в известность о расторжении помолвки родственников? Вероятно, сначала надо сообщить маме и миссис Палмерс. Обе женщины к тому времени овдовели. У Элен никого не осталось, кроме матери, а у Ричарда был еще старший брат. Он жил в Америке и занимал видное положение в обществе, был сказочно богат. Надо ли ставить в известность и его?