Скуратова Анна Александровна
Растрепанные чувства
Пролог
- Как мило с её стороны забыть письма, - Игорь вцепился жестким взглядом в смятые листки бумаги.
Полгода назад от него ушла жена. Теперь каждая мелочь толкала в водоворот воспоминаний, таких желанных душе и таких запретных разуму.
В нижнем ящике письменного стола, он наткнулся на трогательные письма, которые строчил из армии будущей жене. Она любила перебирать эти странички, рачительно разглаживая уголки и ласково называя их 'Весточками любви'.
Игорь расправил сложенный вчетверо тетрадный листок. На него с вызовом смотрели слова о любви и тоске, такие надежные ещё шесть месяцев назад, и такие бессмысленные сегодня.
- Когда все это закончится? - он со злостью отшвырнул пачку листов, разлетевшихся фонтанными брызгами по гостиной, - Когда? Господи, сколько ещё должно пройти времени?
Он прикрыл влажные глаза ладонями.
- Как мне жить дальше?
Глава 1
Нет ничего ужаснее, чем просыпаться по утрам от трезвона будильника над ухом, который будто специально начинает брать высокую, нудную ноту, сотрясая воздух.
Любопытный солнечный свет бесплодно пытался заглянуть сквозь неплотно задернутые шторы минут пятнадцать. Наконец, пробившись в щель, лучик рассыпался на несколько теплых осколков, с ленивым удовольствием расположившихся на прохладных половицах.
Солнечные зайчики расползались все выше и выше. Вот они уже обняли ножки кровати, ещё минутка и один, особенно расторопный, уцепился за простыню. Медленно сантиметр за сантиметром он пробирался к цели, не сдаваясь и не останавливаясь. Вот он запрыгнул на одеяло, ещё чуть-чуть и дотянулся до подушки, будто подбадривая себя словами: 'осталось совсем немножко, я почти у цели'. Последний рывок и шаловливый, бессовестный лучик скользнул на лицо, потерся о щеку и наконец, удобно расположился на закрытых глазах. Казалось свет абсолютно не мешает спящему. Кровать лишь чуть скрипнула, одеяло зашуршало, а человек спокойно улегся на другой бок, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху.
Но тут, как назло, тишину разорвал звон будильника; на этот раз опять никто не шевельнулся. Это сильнее раззадорило будильник и он весь зашелся дребезжанием шестеренок, доходя до пронзительно высоких звуков. Наконец одеяло зашевелилось, из-под него выпросталась рука и прервала звучные причитания несчастной железяки, резко стукнув по ней кулаком. Будильник обиженно икнул и подавившись звоном заглох.
Одеяло по прежнему мерно подрагивало в такт спокойному дыханию. Прошла минута, другая, большая стрелка уже отшагала четверть часа.
Из-под одеяла показались заспанные глаза. Первая попытка сконцентрироваться на стрелках будильника оказалась тщетной. Недовольно прищурившись, глаза с трудом принялись следить за ходом стрелок. Каждый следующий шажок минутной стрелки, проникал в сознание все глубже и глубже. Глаза стали округлятся все больше, лицо вытянулось и вдруг началась отчаянная борьба с одеялом. Мужчина заработал руками и ногами, пытаясь вывернуться из цепких объятий, но не тут-то было: одеяло и не думало так легко сдаваться. Когда стало казаться, что бой проигран, запыхавшись, Игорь глухо шлепнулся на пол, запутавшись в пододеяльнике.
- Опаздываем, - крикнул молодой всклокоченный мужчина в приоткрытую дверь, вытаскивая на ходу ногу из пододеяльника, - вставай.
Проскакав ещё пару шагов, ему удалось отшвырнуть его в сторону. Не найдя тапочек, босые ноги прошлепали на кухню. Быстрыми, отшлифованными временем, движениями он подставил чайник под струю воды, открывая параллельно холодильник: вынул пару яиц, пачку масла, банку вишневого джема, консервированных черешен и упаковку апельсинового сока. Чайник был водружен на плиту, рядом уместилась сковородка, на которой секундой позже, шипел кусочек масла и один за другим шмякнулись два яйца. Нож быстро прошелся по батону, и от него отвалились два овальных ломтика, этот же нож прихватил масла и засуетился, оставляя на хлебе щедрый слой сливочного цвета. Ложкой был зачерпнут джем и скоро бутерброды завершили красно-прозрачные, вишневые холмики. Яйца недовольно шипели на сковородке, требуя очередную дозу внимания к своим персонам. Игорь ловко подкинул их на сковородке и они снова зашипели своими не прожаренными сторонами, но уже от удовольствия. Одновременно, были выключены обе горелки, и он припустил в ванную, на ходу громко скандируя, заглянув в одну из комнат:
- Пора вставать! Пора вставать! Мы опаздываем! Слишком опаздываем! - и вихрем помчался дальше по коридору. Дверь в ванную захлопнулась и послышался мелодичный звук, льющейся из душа воды. Спустя минуту другу, он торопливо выскочил из комнаты, а заклеенный в нескольких местах подбородок, подчеркивал спешку, придавая образу суетливость и грозный вид.
Игорь постучал в комнату, приоткрывая дверь. В кровати кто-то спокойно и беззаботно сопел, дыханием ровно приподнимая одеяло.
- Солнышко, это не вероятно! - возмущенно воскликнул Игорь, - я ношусь как угорелый, спокойно думая, что моя малышка поднялась с постели.
Ноль эмоций. Тогда он бережно приподнял одеяло вместе с содержимым и стал резко раскачивать ценную ношу. 'Ноша' зевнула, приоткрыла глазки и потягиваясь, заулыбалась.
- Папа, - и тут же сосредоточенно, наморщила лобик, - что пора вставать?
Игорь, виновато пожал плечами.
- Ты опять будил меня? А я ничего не слышала, сплю, как сурок, - и девочка, виновато опустила глаза.
- Ну - ну, крошка моя, раз не охрип, значит тихо будил, а ты спишь чутко. Правда - правда, - Он закатил глаза и высунул язык. В первую секунду, девочка, удивленно посмотрела на отца, но тут уголки губ стали приподниматься и оба весело захохотали.
- Делу время, потехе час, - Игорь понес дочку по коридору. Бережно опустил около двери в ванную, раскутал из одеяла и легонько подтолкнул, - Только в темпе, оно нас поджимает!
- Кто оно? - испуганно спросила Алинка, глядя на отца снизу вверх, золотистыми глазами.
- 'Время', глупышка. Марш в ванную, - Игорь грозно сдвинул брови, придавая солидности, указанию.
'Глупышка' улыбнулась и потопала в ванную, через секунду за дверью послышалось шебуршание и звук льющейся из крана воды.
Игорь вернулся в спальню и приступил к судорожному поиску одежды и облачению. Из-за спешки этот ритуал оказался довольно рискованным предприятием. Боевые действия начались с джинсов, которые изворачивались и страшно сопротивлялись, не пуская ноги ни на сантиметр в свои покровы, рубашка вела себя ещё менее покладисто. Измученный, запыхавшийся он выглянул в коридор и умоляющим голосом крикнул:
- Солнышко, ты не знаешь, куда я мог деть свой ремень, с пряжкой, на которой выбит крокодил?
- Посмотри около телевизора, - прокричал тоненький голосок из ванной, приоткрывая дверь, - я почти готова.
Продевая ремень в джинсы, Игорь прошлепал на кухню. В черную большую фарфоровую кружку, была брошена ложка растворимого кофе, пара ложек сахарного песка и все залито кипятком. Красивый, прозрачный стаканчик с желтеньким Вини-Пухом, наполнился апельсиновым соком.
- Ну, где же ты? - поинтересовался он, выглядывая в коридор, - иди, омлетик стынет.
- Иду, иду, минутку. Не могу косички заплести, - раздался звонкий голосок.
- Иди ешь. Я заплету.
Через секунду на кухню вбежала девчушка, влезла с ногами на табурет и принялась с аппетитом уплетать яичницу, прямо из сковородки. Игорь неуверенно попытался разделить её волосы на три равные части. Задача непростая. Волосы у Алины были густые, пышные, немного вьющиеся, пепельного цвета.
И каждый раз, расчесывая дочку, перед глазами появлялась её мать. У Нади были такие же мягкие, тяжелые волосы. Он любил вдыхать их запах, они всегда пахли лавандой и мятой, любил ласкать их. Горький вдох оповестил Алину, что папа опять вспоминает о маме.
- Папа, давай быстрее. Мы опаздываем.