— Таких нет. У неё кожа чистая, без родинок и пятен, — нахваливал меня Марат, а я холодела с каждым ударом сердца. — Сирота, никто искать не будет. Уволилась с работы, подруг нет. Здоровая.
Воцарилась тишина, и я слышала стук своего сердца. Мне стало больно от такого вероломства. Мне стало страшно за своё будущее. Вся моя жизнь пролетела перед глазами, и в ней жуткой пустой ямой был Марат.
— И сколько хочешь? — вдруг спросил какой-то мужик, который стоял позади всех.
— Миллион, — ответил Марат, и бандиты дружно заржали и не могли успокоиться.
— Я даже за отсрочку её не возьму.
— Возьмём бесплатно, — сказал тот, кто спрашивал мою цену.
Я быстро огляделась по сторонам. Пустырь, за ним густой лес, до которого от взрослых мужчин на каблуках не убежать. Но я попыталась.
Кинулась в сторону. Старалась бежать на носках, чтобы каблуками не вспахивать землю. Юбка короткого платья задралась. Через шагов десять меня догнали и повалили.
— Помоги-ите!!! — закричала я в пустующую темноту.
— Сейчас помогу, — зарычал потный, противный мужик, скручивая до боли мои руки. — Кривой! Можно, я её здесь оприходую?
— Остынь, в сауну с собой заберём, там по кругу, а то забыл девок вызвать, — донёсся приказ главаря.
Чужая ладонь закрыла мне рот, я пыталась кусаться, сопротивлялась, осознавая на сколько я слабая.
— Глубоко заглатываешь? — шипел противный голос в моё ухо. — Я люблю в горло, сучка.
Я извернулась. Моё тонкое запястье выскользнуло из его руки. Ударила в челюсть кулаком, почувствовав, что загудели пальцы, и сломался ноготь с идеальным маникюром. Озлобленный бандит стал бить меня. Он повалил меня на землю, разбив нос и ударил ногой в бедро.
Я завыла. В глазах помутнилось от резкой боли, я потеряла сознание. Но не надолго. Меня отшлёпали по щекам, и я пришла в себя.
Волосы мои русые лежали на земле, вывалились из причёски. Платье насквозь пропиталось влажной землёй. Боль в бедре была умопомрачительная, я не могла шевельнуться и дышала урывками. Голова скатилась на бок. Прямо передо мной Марат лопатой рыл яму. Лицо его бледное покрылось потом. Он молчал и дрожал всем телом. На меня не смотрел.
— Ты походу ей ногу сломал, в другую сторону вывихнута, — сказал главарь без капли сочувствия.
— Я калеку трахать не буду. Ты нам, Силок, теперь шмару должен.
— Да, ладно, Кривой! Я только тронул, она стеклянная.
— Нахрен такая нужна, — фыркнул Кривой и столкнул меня ногой в вырытую Маратом яму, как поломанную куклу.
Я опять теряла сознание от резкой боли. Дышала запахом мокрой земли и пальцами цеплялась за корешки и камни. Раздался выстрел. Сердце дрогнуло и замерло. Мне уже было не страшно, я уже схоронила себя.
Закрыла глаза, а там, в темноте сознания пульсировала страшная боль. Я ждала, что меня тоже убьют. Но выстрел, другой, третий. А я жива.
Послышался страшный рык, я даже подумала, что это работает мотоцикл. А потом крики, вопли Кривого и его друзей. Наверху, у ямы погасли фары и стало до ужаса тихо.
Я делала неглубокие вздохи, и мне казалось, что дыхание звенит в этой могильной тишине. Распахнув глаза, я смотрела на края ямы, затаила дыхание. Сердце работало, как жернова, пытаясь вырваться из груди. Тихий ужас накрыл с головой, и я на время перестала ощущать боль.
Лёгкий рык, звучное дыхание. В яму заглянул гигантский зверь. Я даже не поняла в темноте, что это за животное, только глаза его горели ярким голубым огнём. И, в холодных лучах скупого света луны, иглами торчала в стороны густая серая шерсть.
Зверь накренился ко мне. Я увидела, что морда его животная, а плечи человеческие покрытые мехом. Оно протянуло ко мне когтистую толстенную лапу. Я заверещала от ужаса, дёрнулась. Боль в бедре выбила меня из сознания.
2
Усталость от постоянной боли куда-то ушла, и я впала в расслабленное состояние. Мне было мягко лежать, и пахло приятно, цветущими травами.
Голоса, как из тумана, медленно долетали до слуха. Вначале невозможно было их разобрать, а потом я поняла, что беседуют двое мужчин. И они рядом.
— Вывих я вправил, но нужно рентген сделать, — сказал один. Этот голос тихий и спокойный.
— Всё в порядке, — густой с хрипотцой баритон. — Не будет осложнений.
— Смотри, — вздохнул явно врач. — Серова Инна Александровна, двадцать лет. Посёлок Солнечный. Далековато забралась.
Да. Далековато. Из такой глуши приехала. Но не надо меня считать глупой деревенщиной. Мои родители интеллигентные люди, папа профессор математики, мама художница с двумя высшими образованиями. Я поздний ребёнок, которого они решили воспитывать вдали от цивилизации. Это родилась я в посёлке, а жили мы в глухой деревне. Но я в курсе, что и как… А теперь подавно. Я доверилась своему парню, по неопытности не поняла, что надо быть в курсе, чем мужчина занимается. Поэтому меня так подставили. Теперь вернутся к простой жизни будет нелегко, потому что возвращаться не хотелось. Лучше бы меня пристрелили. После такого предательства, я не буду прежней.