Вскоре представители народов Страны гор собрались на Первый Вседагестанский съезд советских писателей. Это было знаменательное и волнующее событие. Поэты и писатели, разве что слышавшие друг о друге, наконец встретились и восславили единство Дагестана.
Среди собравшихся творцов было и трое почти уже классиков: Гамзат Цадаса, Сулейман Стальский и Абдулла Магомедов. У всех были изданные на родных языках книги, а русские переводчики делали их известными за пределами республики.
«Вот в этом-то году, — писал Цадаса, — Гамзат и встретился впервые со своими двумя соратниками: Сулейманом Стальским и Абдуллой Магомедовым — народными поэтами Дагестана. Три дагестанских певца прогуливались по улицам Махачкалы, будто кони, запряжённые в одну упряжку. И на заседаниях они были неразлучны, словно созвездие. Один лезгин, другой кумык, третий аварец — три певца, и ни один не знает языка другого. Но друзья не растерялись. Они придумали свой, понятный им язык: во время бесед так размахивали руками, словно были заправскими дирижёрами».
Новые друзья и кунаки Цадасы были замечательными поэтами, выросшими из духовных глубин своих народов. Как и сам Гамзат, они боролись за новую жизнь своих народов, отвергая всё старое и отжившее. Суть своей поэзии Сулейман Стальский объяснял просто:
Одним из главных организаторов съезда был Эффенди Капиев. Выросший на Ставрополье, он прекрасно знал не только родной лакский, но и русский и кумыкский языки.
Он собирал фольклор, переводил на русский дагестанских поэтов.
«Эффенди Капиев был неутомимым искателем, вдохновенным первооткрывателем древних песен дагестанских горцев, произведений и жизнеописаний классиков дагестанской поэзии: Махмуда, Батырая, других известных и малоизвестных певцов, — писал Расул Гамзатов. — Наконец, он первым открыл для всей страны своих современников, народных поэтов Сулеймана Стальского, Гамзата Цадасы, Абуталиба Гафурова. Дагестанцы всегда благодарны Эффенди Капиеву за книги “Песни гор” и “Резьба по камню”, ставшие для них и для многих других настольными. До Э. Капиева песни горцев без основания и предвзято относили к некоей условной восточной поэзии, считая их излишне слащавыми, слезливыми, цветистыми. Во-первых, я отвергаю такое мнение о поэзии Востока. Во-вторых, Капиев показал и доказал, что древняя поэзия Дагестана в целом, и каждого из его народов в отдельности, существует как творчество самобытное, неповторимое. Он подчеркнул национальное начало этой поэзии, которое сочетается с общечеловеческим».
Выступая на съезде, Капиев призывал повышать качественный уровень литературы.
«На этом съезде наряду с горячими, достойными выступлениями звучали нотки о беспомощности, слабости письменной литературы республики, — писал Расул Гамзатов. — Одни хотели выгоды от молодости нашей литературы, другие просили скидки на малочисленность наших народов, третьи ссылались на позднее развитие нашей культуры. Вот тогда встал молодой пламенный Эффенди Капиев. Он вышел на трибуну и провозгласил: “Золотое детство дагестанской литературы прошло. Да здравствует зрелость, и никаких скидок”. С тех пор под этим девизом проходят все съезды писателей».
Мариэтта Чудакова, автор книги об Эффенди Капиеве для серии «Жизнь замечательных людей», писала о том, как Капиев призывал участников съезда избавиться от старой болезни, которая губила литературу — от лени. Единственным лекарством от этой хронической болезни Капиев считал высокую ответственность за своё творчество.
При своих неустанных заботах о судьбах дагестанской литературы, он был ещё очень молод. «По рассказам его неграмотной матери, — вспоминал Расул Гамзатов, — Эффенди родился через полгода после смерти бабушки, в тот год, когда отец Мансур, продав своего осла, в дом привёз несколько фунтов винограда, в тот год, когда в Темир-Хан-Шуре был убит пристав. По этим “справкам” сам Эффенди установил, что он, первый мальчик и четвёртый ребёнок в семье, родился в 1909 году в ауле Кумух».