Настоящей сенсацией стало обнаружение скелета взрослого мужчины к западу от Сиднея, близ озера Мунго. Находка получила имя «Мунго-3». Как полагают археологи, было раскопано древнее погребение. Возраст был определен как 32–35 тысяч лет. Однако новые данные показали еще более древнюю дату – 62 тысячи лет. Впрочем, не все антропологи согласны с такой древней датировкой. Самое поразительное заключалось в том, что «Мунго-3», несмотря на австралоидные признаки, имел более пристойный вид, чем предшествующие находки из Тальгая и Кохуны… Несмотря на низкий свод черепа, покатый и убегающий назад лоб – признаки типичные для всех австралоидов, у «Мунго-3» не сильно выражен надглазничный рельеф. Он более изящен, грацилен и «анатомически прогрессивен», чем более поздние находки из Тальгая и Кохуны. Получается удивительный парадокс. С одной стороны, древние находки имеют прогрессивный вид и большой размер черепа. Более поздние находки, напротив, выглядят весьма архаично. У них начинают проявляться признаки типичные для палеоантропов и архантропов. Это недвусмысленно указывает на то, что на австралийском материке, оказавшемся отрезанным от других материков, имела место масштабная инволюция или деградация предкового типа.
В 1967 году австралийский антрополог Ален Торн произвел раскопки могильника в местности носящей название Кау Свомп к югу от озера Виланндра. В нем были обнаружены 12 погребений мужчин, женщин и детей. Древность погребений составила от 9 500 до 13 000 лет. У одного из погребенных оказалась ожерелье из просверленных резцов кенгуру. Такие ожерелья носили аборигены Австралии еще в XIX веке. Погребение этих людей выглядит загадочно только потому, что их физический облик являет ясно выраженные архаические черты. Несмотря на то, что эти люди в три раза моложе грацильных людей, обнаруженных возле озера Мунго, они выглядят гораздо примитивней. У них толстые кости, скошенные лбы, выступающие надбровные дуги, прогнатизм, большие челюсти и зубы.
Это позволило Алану Торну выдвинуть предположение, что люди из Кау Свомп являются переходным звеном от яванских питекантропов к современным коренным австралийцам. Выдвигая такое предположение, Торн встал на точку зрения полицентристов, предполагавших, что от яванского эректуса происходят современные австралийцы.
Моноцентристы пытаются объяснить этот феномен по-своему. Они полагают, что если даже гипотетически допустят мысль о том, что морфотип людей может трансформироваться в худшую сторону, то совершат жуткий грех против эволюции. «Грешить» они не хотят и идут на хитрости. Они объясняют появление в Австралии более примитивных людей поздней миграцией. Наиболее ранняя миграция состояла из представителей грацильного типа. По их мнению, представители примитивного типа пришли в Австралию намного позднее и вытеснили или смешались с более ранними представителями грацильного типа. От этого смешения и происходят современные коренные австралийцы.
Наиболее трезвомыслящие антропологи все-таки допускают, что аборигены Австралии могли трансформироваться в худшую сторону под влиянием особых условий существования.
«Архаизм» признаков носителями этой концепции объясняется как результат продолжительной генетической изоляции непосредственно уже на территории Австралии, а также следствием мутаций и приспособлений к специфическим условиям среды обитания в момент таяния ледника и поднятия уровня Мирового океана.
Весьма интересно, что в 5 тысячах км от Кау Свомп в Северо-западной Австралии, в Коссак был обнаружен ископаемый череп со скошенным лбом и нависшими надбровными дугами. Его возраст составил около 6500 лет. Не так уж много для такого черепа! Все это может означать только одно. В послеледниковое время «деграданты» широко расселились на континенте. Некоторые антропологи пытаются спасти патовую ситуацию и идею эволюции, понимаемую как развитие от простого к сложному и от примитивного к развитому. Эти антропологи утверждают, что австралийские черепа, имеющие «арахаический» комплекс, были деформированы искусственно. Убегающий назад скошенный лоб – результат прижизненной деформации костей лба. Деформация была длительная и искусственная. Черепа младенцев любящие мамаши деформировали руками, преследуя эстетические и иные цели. Однако такая гипотеза нуждается в существенных доказательствах. Черепа древнейших аборигенов Австралии не имеют резкого перегиба в лобной части черепа, который имеют, скажем, черепа майя, подвергнутые прижизненной деформации. Обычай деформации черепов младенцев привязыванием к голове плоской дощечки не известен у аборигенов Австралии, зато известен у индейцев и меланезийцев.
В 1980 году неподалеку от озера Мунго обнаружен был еще один череп, получивший название «Гоминид Вилландра 50». Этот череп поразил даже видавших виды антропологов. Он оказался настолько грубым и «архаичным», что по этим своим показателям намного превысил все известные науке экземпляры. У него необычайно массивные надбровные дуги, скошенный лоб. Толщина костей черепа достигает 15–19 мм. Это резко контрастирует с шириной стенок костей черепа из более раннего погребения с озера Мунго, принадлежавшей молодой женщине. У нее толщина стенок доходит до 2 мм. Как-то рационально объяснить наличие такого экземпляра как «Гоминид Вилландра 50» эволюционисты не могут. Была высказана мысль, что это вообще индивидуальная патология, порок развития и расстройство генетического аппарата…
Как видим, стереотипы сильны в стане тех, кто борется за торжество идеи эволюции. В жертву этой идее приносится самое ценное, что есть у ученого – факты. Интерпретация этих фактов обесценивает сами находки и не позволяет свободно взглянуть на существо дела. Кроме всего прочего, существуют предостережения ложно понятой политкорректности. Сообразно с этими воззрениями, изучать аборигенов Австралии неэтично и неполиткорректно. Это может поранить самолюбие коренных австралийцев, которых ныне насчитывается несколько десятков тысяч. Своеобразие австралоидного типа рождает и излишнее табуирование изучения этого типа в глазах все тех же ученых. Особенно сильны такие предрассудки в среде ученых, выражающих «официальную» идеологически проверенную точку зрения. Эти ученые пытаются угодить старым материалистическим и эволюционным догмам и всячески увиливают от рассмотрения дела по существу.
Стремление увидеть в австралийцах чуть ли не первопредков людей, живущих ныне на всей планете, породило странные игры с датировками. В моду вошли бездоказательные утверждения, что Австралия заселялась около 60–80 тысяч лет назад. Однако эти датировки не поддаются проверке. Как полагает антрополог С. В. Дробышевский, реальные цифры заселения Австралии куда скромнее – около 45 тысяч лет от современности. Гипотеза о заселении Австралии 42–45 тысяч лет назад согласуется с данными о появлении сапиенса в других частях планеты. В Австралии, Африке, Ближнем Востоке и Европе, Индонезии и Меланезии сапиенс появляется примерно в одно и тоже время. Вероятно, имела место весьма высокая скорость заселения новых материков и континентов человеком современного физического типа.
«Черная война»
Как видим, вопрос о происхождении австралоидов волнует и продолжает волновать многих антропологов. Им хочется на примере одного из самых «архаичных» типов показать как выглядели наши предки-дикари. С другой стороны, ложно понятая политкорректность мешает этим антропологам-эволюционистам взглянуть на австралийских аборигенов как на «первобытных дикарей». По правде сказать, сами ископаемые черепа являют нам удивительную загадку, когда более ранние формы имеют черты нейтрального типа с еще не обозначившимися в полной мере австралоидным комплексом признаков.
В 1958 году на севере острова Калимантан (Борнео) в Большой Ниаской пещере был обнаружен череп подростка 15–17 лет. Возраст этого черепа составил около 39 000 лет. Очевидно, в те далекие времена Юго-Восточная Азия входила в зону расселения протоавстралоидного антропологического типа, двигавшегося с северо-запада на юго-восток по сухопутному перешейку в Австралию… Бесспорно, череп этот принадлежал неоантропу – человеку современного типа. Юноша был современником неоантропов Европы. Его костные останки считаются, пожалуй, самыми древними из известных сегодня останков неоантропа. У юного протоавстралийца уже стали формироваться черты, характерные для австралийцев. У него при жизни был широкий нос, низкое заглубленное переносье, прогнатизм челюстей. Форма зубов, костного неба и челюстей также сближают юного протоавстралийца с современными аборигенами Австралии. Однако, как и у наиболее ранних австралийцев, у древнего жителя Борнео были в наличии «прогрессивные» черты. У юноши был прямой лоб, в отличие от убегающего лба австралийцев. Надбровные дуги были пока еще слабо развиты. Кости черепа были достаточно тонкими по сравнению с толстыми костями черепов австралийцев. Исследователи отнесли этот череп из Ниа к древнейшему грацильному типу, заселившему Австралию около 40 тысяч лет назад.