Вот и теперь Дороня надеялся на то, что всё повторится...
— Пора. Давай к коням. — Севрюк пихнул локтем в плечо. — Должно атамана предупредить да дымами станишным знак подать. Поторопимся, передовая сакма далече ушла, не ровен час, в татарский аркан угодим.
— Ну уж нет. Первый раз им не дался и второй уйду. — Дороня зло сплюнул на молодую траву.
Севрюк приструнил:
— Хвастлива собака была, да волки съели.
Пригибаясь, сбежали с бугра, скрылись в камышовых зарослях, что плотной стеной обступили мелководный ерик. Там ожидали кони и сотоварищи. Их было трое. Первым лазутных заметил Павло Поляничка. Поляничку и многих иных запорожцев привёл на помощь православным братьям Михайло Вишневецкий. После одоления турок и крымчаков не все запорожцы вернулись к берегам Днепра, некоторые пожелали остаться на Дону. Остался и Павло.
Поляничка встретил соратников вопросом:
— Шо, хлопцы? Углядели татар?
— Углядели. Теперь поспешать требуется. Надобно Ермаку доложить, — ответил Севрюк, вставляя ногу в стремя.
— Для верности языка изловить бы, — подал голос Дороня.
Севрюк задумался, с сомнением ответил:
— Время потеряем.
Поляничка поддержал Дороню:
— Знать будемо, що татаровья удумалы.
— Ладно, — согласился Севрюк. — Поляничка и Дороня останутся со мной, будем языка добывать, а вы, — Севрюк обратился к двум казакам, — скачите к Ермаку, доложите о татарах.
На том и порешили. Посыльные уехали, Севрюк, Поляничка и Дороня отправились за языком. До полудня разведчики волками следовали за татарским войском, ужами скользили меж вражеских дозоров, лисами запутывали и заметали следы, но языка взять не удалось. Неужели придётся вернуться с пустыми руками? А ведь передовая сакма врага уже где-то у Засечной черты. Севрюк Долгой — старший по возрасту и по разведке — грыз былинку, с ненавистью поглядывал из-за куста шелюги на неприятельское войско. Гляди не гляди, а в пустом ведре воды не выглядишь. Сплюнул, вполголоса произнёс:
— От неурочье! Видать, неугодно Господу, чтобы мы языка взяли. Будем вертаться. Ермак Тимофеевич у Змиева бугра ждёт. — Севрюк приподнялся, замер, прошептал: — Э, видать, услышал Бог мои слова. Вона, скачут двое одвуконь. Не иначе, к броду. Там мы их и возьмём, как переправляться станут.