— Не упрямься.
— Не хочу никуда идти, ясно?! — выкрикнула я.
— Может быть, ты и права, да только ничего не поделаешь. Если через пять дней мы не вернемся и не привезем тебя, Боларда казнят.
— А если привезете, казнят меня. Спасибо!
— Ты сама ведь говоришь, что мы ошиблись.
— Говорю, да только никто мне не верит! А я не хочу умирать за других Я не мученица.
Вентнор вздохнул и сел рядом.
— Послушай! Зачем ты сидела в этой хижине? Ты ведь знала, что мы тебя ищем.
— Знала.
— И это же морна…
— Этого я не знала.
— Все равно — день и ночь с умирающим. Зачем?
— Отстань.
— С человеком, которого ты не знала и не узнаешь никогда…
— Боларда я тоже не знаю.
— Да? — он пристально взглянул на меня. — Ладно, пусть. Зато мы его знаем. И не только Харен готов ради него на все. Мы тоже.
— Я ни в чем не виновата.
— Иди с нами и докажи это.
Я хотела засмеяться, но не вышло:
— Доказать? Я даже вам ничего доказать не сумела. Разве что если она сама явится.
— Не думаю, — тихо сказал Вентнор. — Если она бросила на смерть Боларда…
— Спасибо за утешение.
— Просто хочу быть с тобой откровенным.
Он замолк, а я подумала, что впервые в своей речи он отделил ту, неизвестную, от меня. И это уже хорошо. А, может быть, это он помог мне? Тогда — почему молчит об этом? Спросить? Но это мог быть и кто-то из тех двоих — холодный насмешник Боско или яростный Харен — и я могу подвести его. И я промолчала.
— Все, — сказал Вентнор, — пора.
Он встал, поднял меня:
— Пойдем. Надо сообщить Харену и Боско, что случилось. Надеюсь, ты понимаешь, что никто не должен к нам ни подходить, ни прикасаться.
— Понимаю.
— Ладно. Тогда идем.
На этот раз я не стала упорствовать. К чему? Он прав, деваться мне некуда. А потом… может быть, мне помогут еще раз?
Боско вынырнул перед нами на тропинке так неожиданно, что, по-моему, даже Вентнор удивился.
— Недалеко ушла, — ухмыльнулся он.
— Не подходи, — резко предостерег Вентнор.
Боско застыл, усмешка его стала слегка кривой:
— Право неприкосновенности?
— Нет. Я нашел ее в хижине больного морной.
Боско невольно шагнул вперед, странная гримаса исказила его лицо.
— Не подходи, — повторил Вентнор. — Через три дня будет ясно, заразились мы или нет.
— А-а… хижина?
— Я ее сжег.
— Так, — Боско кивнул. Лицо его постепенно стало прежним. — Ну что ж, пожалуйте в возок, благородные господа, — он легко поклонился.
— Не жалко возка?
— Для таких смельчаков? Ничуть. Пойду вперед. Надо предупредить Харена.
Боско с силой захлопнул за нами дверцу, и время как будто вернулось вспять на полтора дня. Сейчас, правда, меня не связали, но Вентнор, сидевший рядом, был так же угрюм и отчужден, и опасность впереди была все та же. Только сейчас появилась еще одна — неведомая мне морна.
В окошке мелькнула широкая вода, заплескалась о колеса, рвануло свежим ветром — и снова пошел лес. Солнце, судя по всему, стояло уже высоко, но в возке был полумрак. Сильно трясло. Я вдруг почему-то вспомнила, что у нас на двоих неполная баклага, и у меня тут же пересохло в горле. Просить у Вентнора не хотелось. Он сидел, погруженный в свои мысли, даже глаза прикрыл — словом ему до меня не было никакого дела. Ну конечно — он ведь уже заставил меня поступить по-своему, теперь я никуда не убегу. Я попробовала тоже закрыть глаза, задремать — ничего не вышло. Хотелось пить. Но я молчала.
Вентнор зашевелился, вздохнул, и я почувствовала, что в руку ткнулось холодное. Это была баклажка.
— Пей, — сказал похититель. — Дорога дальняя.
Мысли прочел, что ли? Я сделала три глотка, едва удерживаясь, чтобы не выпить все. Вентнор пить не стал, заткнул горлышко и повесил баклажку на пояс. Я вдруг испугалась, что он снова задремлет, и поспешно спросила первое, что пришло в голову:
— Вентнор, а что такое морна?
Вентнор потемнел:
— Если и впрямь этого не знаешь… Морна — это поветрие. Ничем от него не спастись. Если морна человека зацепит — умирает через два дня. Как — ты сама видела.
— Значит… и мы?
— Ну, не знаю, — он пожал плечами. — За три дня будет видно. Если через три дня не заболеем — все в порядке.