Вся охрана лавочника, как и сопровождающие его слуги, лежали рядом, мордахами вниз, со скрещёнными ладонями на затылках, напротив местного кабака «Дубрава», откуда их всех недавно споро и выкинули за пояса да шкирки нагрянувшие столь нежданно-негаданно суровые столичные гости. Как такового боя не было и в помине: заявившаяся из Мирграда сотня мрачных витязей походя погасила в зародыше любое сопротивление купеческих обережников, набранных на этот раз, прямо скажем, не из самых доблестных ратников серого воинства, просто смяв их количеством.
Савросий, так до конца ещё и не оправившийся в финансовом плане от потери содержимого двух под завязку гружённых восточными товарами судёнышек, утраченного им во время недавнего противостояния Варграда с Мирградом, в этот раз решил сэкономить на бойцах, поступив, как, по крайней мере, казалось ему самому, вполне себе мудро: зачем нанимать втридорога качественных, матёрых воителей? Супротив реального ворога они не спасут, как торговец уже убедился при прошлом своём визите в Дубкино, а чтобы отбиться от каких-нибудь тощих, вооружённых чем попало разбойников, достаточно и разношёрстной низкооплачиваемой бранной силы, которой можно отстёгивать столько, сколько хватает лишь на еду, выпивку да женщин наилегчайшего поведения из придорожных кабаков.
Не оттого ли три с половиной десятка нанятых ватажников, как вскоре выяснилось, за купца погибать не особо-то и торопились, сопротивление оказав лишь номинальное значительно превосходящему их численно противнику. Потому подавляющее большинство из них было до сих пор живо, наряду с челядью лавочника разлёгшись недалече на животах, вынужденно глотая при этом пыль дорожную. Варградцы сразу поняли, что у дружины Святослава нет цели вырезать их всех под корень; им нужен лишь хозяин, которого никто из его же собственной охраны не любил и не уважал за банальную скупость да сварливость. «Что ж, не повезло тебе, купчишка! Нас только за собой к Перуну в чертог не тяни, мы ещё здесь не нагулялись!» — примерно такие мысли кружились в голове у людей Савросия, без всякого сочувствия, а где-то даже и со скрытым злорадством слушавших раздающиеся на всю округу жалобные вопли спесивого торговца.
Месяц август вступил в свои законные права, забирая прочь невыносимый июльский зной и принося долгожданную прохладу на земли Мирградского княжества. Хотя бы по ночам. Пурпурное солнце не спеша закатывалось за дымчатый горизонт, а белогривые облака высоко в голубых небесах, гонимые стремительными порывами ветра, всё так же продолжали складываться в причудливые, узорчатые фигуры, когда в Дубкино нагрянули трое приятелей. А вместе с ними и сотня бравых молодцев, коих Святослав велел взять с собой Яромиру, Ратибору и Мирославу, чтобы при встрече гостей с Севера, кои вскоре ожидались тут же, представительство Мирграда выглядело более-менее солидно.
Прибыв за день до каравана Савросия, дружина витязей расположилась в окрестной дубовой рощице, дабы не смущать местных и не спугнуть ненароком «волчьих» торговцев, которые наверняка на берег бы сходить и не подумали, коль лицезрели бы со своих лоханей ватагу ратников, поджидавшую их на суше явно не для того, чтобы простоквашей с мёдом угостить. Правда, жители Дубкино прознали, конечно же, практически моментально о затаившемся недалече отряде воинов, но отнеслись к этому с пониманием, благо недоверия дружина Святослава ни у кого не вызывала. И даже наоборот, чувство глубокого почтения да уважения испытывали все те, кто не преминул сходить да поглазеть любопытными зенками на столичных витязей, непременно прихватив с собой различных вкусностей вроде крынки молока с караваем хлеба, кувшинчика-другого свежей ряженки со сдобными сладкими ватрушками аль корзинки только-только запечённых на углях зубастых щучек. Ну а некоторые, особо ретивые да сердобольные, и по доброму румяному, аппетитному поросю целиком приволочь умудрились. Лукошкам же с малиной, земляникой, морошкой, красной и чёрной смородиной да зеленью разнообразной наподобие щавеля, лучка с петрушкой и укропом числа не было. Ну и куда уж без плетёнок с кабачками, помидорками да огурчиками. С пустыми руками ибо негоже к дружинникам самого владыки всех земель окрестных соваться: свои же потом засмеют да застыдят.