Поэтому из поколения в поколение, в мировосприятии Славских родов, крепло понимание того, что животное Ингард-земли, связанное древним родством, с человечеством Мидгард-земли, имеет полное право, на неприкосновенное существование.
Вглядываясь в грозный лик, бородатого Велеса, мне захотелось узнать, а за какие проделки, он покарал рыса земного, лишив хвоста?! Конечно, задать сей вопрос, я не осмелился, прекрасно понимая, что праздно вопрошающих, бог не терпит. Так что, бережно прибрав шкуру в надёжный мешок, я крепко его подвязал, к капищным вешалам.
Между прочим, обратив внимание, на принюхивающегося Питина и облизывающегося Семаргла, я нахмурился, а затем махнув рукой, в сторону одинокой сосны, попенял обоим: «Не для вас, мои лохматые други, оные заедки выложены. Ступайте в полесье и покуда надобно, меня там обождите». Более не мешкая, я преклонил левое колено и взирая на резную ипостась Скотьего бога, начал изрекать…
– Исполать тебе, древний и мудрый бог! Азъ вопрошаю со смирением, отведи гнев свой и позабудь великодушно, нечаянную погибель Горнего василиска. Поёлику в тот безмятежный час, заслышав раскатистое биение, невидимых крыльев, я лишь недоумённо встревожился, а в следующий миг, вельми спужался! Глазея на вылетевшего из-за дуба, огнедышащего аспида, который без обиняков, харкнул в меня, испепеляющим огнем! Вот почему защищаясь, я выстрелил в него и сразил, попав в синее око…
– Мне хорошо известно, что крылатых аспидов, ласкающих твой взор, со времён Древнего мира, теперь на Мидгард-земле не сыскать, но ведь содеянного не вернёшь?! Засим, ты прими по совести, мои дары и волоти, которые пущай зрят, видоки твои. Твари явные, како навьи лешие и водяные… Коих во множестве, Азъ созываю во свидетели!
Завершая побранное прошение, я трижды поклонился Владетелю горных змиев и трепетно попросил: «Только не отмалчивайся, Родович грозный! Подай знак, ведь мне не ведомо, простил ли ты – мя?». Потянуло прохладой. Ветер зашумел в вешалах и сорвался вниз, как будто некто, здесь незримо присутствующий, вдруг примирительно вздохнул. Насыщая капищный воздух, терпким ароматом хвои, с примесью цветочного разнотравья, от которого моя голова, пошла кругом! После чего, медленно приходя в себя и теряясь в догадках, я изумлённо подумал: «Неужели Скотий бог, знак подаёт?!».
Азъ вышел из капища и направился в полесье, подспудно тревожась о том, пришлись ли, суровому богу по нраву, наши заедки и подношения. На подходе к лежанке друзей, коротавшим время, подле раскидистой сосны, меня вдруг озарило, как оное вызнать! Радостно улыбнувшись и указав пальцем, на макушку дерева, я просительно молвил: «Известное дело, что вы заждались меня, но обождите ещё немного, пока я погляжу свысока, явился ли зверь лесной, али прилетела птица небесная, отведать лакомств божьих?!». Засим, я поспешно скинул заплечный короб и векшей взвился на сосну. Где выбрал надёжную ветку и затаился, осматривая Перунову поляну и Навье капище.
В лучах алой зари, огненная мурава вспыхивала разноцветными красками, отражаясь во множестве капель, луговой росы. Родная ширь, открылась мне в утреннем великолепии, а лесные птицы, встречая Ярило-солнце, защебетали наперебой, громкой многоголосицей. Восторгаясь окружающей лепотой, я с неослабевающим вниманием, ожидал божьего знамения.
Азъ тревожился: «Примет ли скотий бог, моё подношение? Ну а ежели примет, то в каком обличье? Пришлёт к заедкам могучего бера, али Священного волка, а может наперёд, скормит волоти птаху небесному?». Вскоре, из окаймлявших поляну кустов, высунулся чей-то, принюхивающийся носишко, а затем показались любопытные глазки, на плутоватой мордашке… Приглядевшись внимательнее, я благодарно помыслил: «Ага! Скотий бог Елизавету Патрикеевну отправил, дюже рыжую, ако Жарушко!».
Посунувшись вперёд, гостья задирала нос и ловила запахи, после чего, попятившись назад, пряталась в спасительный кустарник. Проделав несколько раз, похожее действие и убедившись в своей безопасности, лиска ринулась вперёд, стелясь по мокрой мураве! Посему её пышная шкурка намокла и потемнела, а шикарный хвост превратился в ошмёток ветоши, который волочился следом, мелькая белесым кончиком.
Когда она забралась под навес, то поднимаясь на задние лапы, проворно осмотрела алатырные камни и обнюхала расставленные заедки, а подле жертвенника Зверя-Скипера, испуганно навострила уши и настороженно облизала, свой чувствительный нос. Почуяв неладное, осторожная лиса, вскочила на алатырь Скотьего бога и выхватив кус солонины, подалась вон! Мелькнув кратким сполохом, в огненной мураве.