— Вы меня не подвезете до той стороны гор? — нарушил тишину Драгомир. — А то ведь мне с вами не по пути…
— Коли получится ковер в воздух поднять — подвезем, — ответил Ратибор, бережно кладя добычу в середину упомянутого ковра. — Становись, братцы! Земля, прощай!
Ковер загудел, из-под него подуло ветром, а затем изделие древних магов медленно приподнялось и застыло над площадкой.
— В Сибирь — в добрый путь! — выкрикнул Подосён звенящим голосом.
И в тот самый момент, когда Грозовой Пик начал отдаляться от путешественников, из синего неба ударила ослепительная молния.
Ратибор тут же зажмурился, но и перед закрытыми глазами все равно стояла огненная полоса. Когда же новгородец снова взглянул в ту сторону, то увидел, как рушится Грозовой Пик, и услышал, как грохот падающих камней смешивается с ужасным громом.
Глава восемнадцатая
Ковер приземлился примерно в версте от Святых гор. Путешественники решили последний раз переночевать вместе. На следующее утро Драгомир отправится в Сибирь, дабы наняться в охрану какого-нибудь таможнего владетеля, а киевляне — в Киев, относить князю чудо-оружие. А пока оставалось просто отдохнуть, набраться сил перед долгой дорогой домой…
Ратибор лежал возле костра, положив под голову кулак, и думал. Мысли текли медленно и спокойно. Сколько, поди, времени уже прошло с тех пор, как он в последний раз мог вот так лежать, глядя на огонь, и ни о чем не беспокоиться? Много, много… те два месяца, что он в походе… да еще те полгода, что в обучении из подвалов не вылезал… да то время еще, когда в дружине обучался… Посчитав еще, новгородец пришел к неутешительному выводу: если не считать те немногие дни, когда на заставе нечего было делать, не знал он покоя с того самого несчастливого дня, когда хмель дернул его за язык дать опрометчивую клятву в новгородском кабаке.
Да и теперь, разве все спокойно на душе у Ратибора? Нет, и это правильно — мало дело сделать, надо его еще и завершить по-человечески. Да и вопросы мучают. Не может ведун жить без вопросов. Так говорил учитель, так и сам Ратибор привык повторять настолько часто, что почти перестал задумываться. А среди вопросов самый главный — почему? И есть куда его приложить… Почему время от времени колдовские способности отказываются служить ученику Волха Всеславьевича? Почему надежнейшие, выверенные веками заклятья либо не работают, либо действуют слабее, чем должно?
Ратибор прокрутил перед мысленным взором все те случаи, когда такое происходило. Первый раз — все ясно, Змей запрещает колдовать везде, куда достает, так и полевой говорил. А потом? Когда отряд приближался к Святым горам? Ведь получилось же тогда у Лешего исцелить гостеприимного старого воина?
— Леший! — Кто-то дотронулся до колена Ратибора. Приоткрыв один глаз, новгородец увидел Драгомира, задумчиво вертящего в руках меч, который Ратибор достал из сундука в подземной оружейне.
— А ведь тебе, я смотрю, повезло неслыханно, — сказал наемник, по своему обыкновению чуть усмехаясь, и положил клинок на землю. Узорчатое лезвие словно бы отделило его от Ратибора. — Это ведь не простой меч, я такие вещи нюхом чую. Кладенец это, не иначе.
— Ой ли? — протянул Ратибор. Ему, собственно, сейчас было все равно, что спрашивать или что отвечать. Тело, измученное непрерывным напряжением, сейчас наслаждалось отдыхом, и Леший не хотел ему мешать. — Мало ли сколько древнего оружия у дивьих людей в погребах завалялось?
— Однозначно, — уверенно заявил наемник. — Ты не забыл еще — все мечи вдоль стен висели или стояли, а этот в сундуке хранился, от остальных наособицу. Да у него и надпись на клинке есть. Я только что читал…
Заинтересовавшийся новгородец взял меч с травы и действительно обнаружил надпись, выбитую (как ни странно) русскими буквами.
«Защита от зла тебе этот клинок» Странно как-то… Обычно пишут на кладенцах что-нибудь понятное или, наоборот, такое запутанное, что ничего не разберешь, а тут… Вроде бы ясные слова, но как их понимать? Что меч поможет защитить от врагов? Так это любой хороший меч может, а не только кладенец… Или просто кузнец на своем любимом творении выбил, что в голову пришло?
— Темно уже, — оторвавшись от размышлений, сказал Ратибор. — Надо дозор выставлять. Кто первый?
— Я, конечно, — Подосён уверенно вскочил и прошелся пару раз вокруг костра бесшумной волчьей походкой. — Я всегда первый в дозоре, не забыл? Вот когда луна встанет, тогда ты меня сменишь. А то мне на луну всегда выть хочется, — оборотень подмигнул Ратибору и весело оскалился. на мгновение отрастив волчьи клыки. — Потом Муромец, потом так же Драгомир. Все время так было.
Ратибор согласился с мнением оборотня. Когда силуэт юноши скрылся в круге тьмы вокруг костра, новгородец повернулся набок и заснул.
— Здравствуй, Ратибор. Я уж и не чаял свидеться…
Перед Лешим сидел за дубовым столом его учитель — знаменитый богатырь Волх Всеславьевич. Кажется, это была именно его комната в тереме — бывал там ученик пару раз… Лицо Волха выглядело озабоченным и успокоенным одновременно — странное выражение это Ратибор в конце концов понял так: учитель по горло в хлопотах, но с одним делом только что успешно расквитался.
— Нашел я все-таки способ до тебя добраться. Во сне, оказывается, еще и не такое можно сделать. Вроде бы просто, а ведь ни разу в голову не приходило, что могу тебе присниться.
Обрадованный Ратибор тут же попытался изложить все приключения, что были с ним на пути.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Волх. — Не все, конечно, только самое важное, ну да остальное ты мне сам расскажешь, когда вернешься. А пока вот тебе совет — присмотрись к своему Драгомиру. Темный он какой-то. Любого человека насквозь вижу, его — не могу. Может статься, ты на все свои вопросы ответы найдешь…
Комната, в которой сидели собеседники, стала меркнуть и расплываться. Ратибор почувствовал, что просыпается… как вдруг на него словно бы навалилось что-то темное и плотное, не давая дышать. Новгородец попытался было отбиться, но руки и ноги не слушались его, словно схваченные крепкими веревками. Еще несколько мгновений — и Ратибор потерял сознание.
Когда он очнулся, было позднее утро, уже переходящее в день. Над деревьями светило солнце, где-то в ветвях щебетали птицы.
Ратибор приподнялся на локте. Это далось ему с трудом, все тело было словно бы выжато досуха, но все же удалось. Леший осмотрелся.
Костер уже давно догорел, и даже угли успели остыть. Может быть, пролежал новгородец без памяти всего только ночь, а может, и не одни сутки пролетели… По ту сторону черного круга лежал Илья Муромец, раскинув руки и ноги в стороны, и мирно спал. Неподалеку в траве лежал ковер-самолет, плотно свернутый и перевязанный какой-то ленточкой… Все выглядело вполне обычно. Ратибор даже не сразу догадался, в чем же дело, почему так тревожно на душе…
Ни Подосёна, ни Драгомира нигде не было. А еще — на том месте, где еще вчера лежал подарок Перуна, сейчас была только трава, даже не примятая. Чудо-оружие пропало.
И в этот момент Ратибора словно бы обожгло пониманием, казалось бы, не имеющим никакой связи со всем происшедшим. Все те разы, когда колдовской дар отказывался служить своему владельцу, рядом всегда был Драгомир! Ведь в тот раз, когда Ратибор вылечил гостеприимного старого воина, наемник был на охоте. А когда понадобилось выжигать дверь, он отошел подальше — и то заклинание сработало слабее, чем должно бы! Значит, Драгомир служит Змею? Ведь только Змей и его люди умеют запрещать колдовство вокруг себя…
Несколько мгновений Ратибор молча лежал, ошеломленный свалившимся на него знанием, а потом кинулся будить Муромца. Но едва новгородец встал на ноги, как голова закружилась, земля радостно поддала Лешему под коленки, и он рухнул на прежнее место.