Нов тот самый момент, когда Леший, наскоро залатав порезы, собирался уже возвращаться к покинутому кострищу, с телом Драгомира начало происходить нечто странное.
Оно неожиданно раздалось в длину и в ширину. На лохмотьях вновь проступил чешуйчатый панцирь… нет, теперь уже просто чешуя, отливающая вороненой сталью. Мертвые руки зашевелились, прямо на глазах превращаясь в могучие когтистые лапы. На спине с треском выступил гребень.
Ратибор, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от превращения. И лишь когда выросший у Драгомира (Драгомира ли?) горб со скрипом развернулся в перепончатые крылья, а сзади неизвестно откуда взялся длинный гибкий хвост, новгородец отчетливо понял — перед ним не прислужник Змея. Перед ним сам Змей.
На берег упала тень от огромного трехголового ящера, поднявшегося во весь рост. Три пары глаз с вертикальными зрачками уставились на Ратибора с насмешкой, и три зубастых пасти ощерились в совершенно не змеиной ухмылке.
— Неплохая была идея, — пророкотал Змей. — Перун, дурачина, и не догадался… Мне бы ничего не стоило просто сменить облик, ведь это у вас, смертных, одно лицо на все случаи жизни, — средняя голова чудовища зашлась в раскатистом хохоте, в то время как две крайние настороженно и весело одновременно следили за движениями Ратибора. — А я придумал проще. Занять тело жалкого смертного — и сами боги не разобрались бы, что к чему… Они и не разобрались, собственно. Ты, человек, конечно, испортил мне окончание дела, но ненамного. Сейчас я тебя все равно убью, а оружие останется мне. И тогда никто не сможет мне помешать!
— Не за свой ты кус принимаешься, — в который уже раз Ратибор изо всех сил сдерживал дрожь в голосе. Боевой азарт уже ушел бесследно, его место заняла усталость. — В конце концов, я еще жив, и подарок Перуна у меня в руке. Так что еще посмотреть надо, кто из нас здесь навеки останется.
— Ишь, возомнил себя Громовержцем! — снова расхохотался Змей. — Ты сперва до меня дотянись своей ковырялкой-то! — И все три головы одновременно не то всхлипнули, не то чмокнули.
За доли мгновения Ратибор понял, что означает этот звук, и чудом успел отбежать в сторону. Змей плюнул. Плевки загорелись еще в воздухе, а упав на землю, и вовсе вспыхнули жарким пламенем. Странное какое-то это было пламя. Оно текло по земле, выжигая все встречное. Вот струйка коснулась воды, зашипела… но не погасла, а растеклась по поверхности, продолжая гореть.
Змей тем временем уже набирал слюну для следующего плевка. Ратибор кинулся к нему, на ходу поднимая топор над головой.
Огромное тело со змеиной гибкостью метнулось в сторону леса. Крылья ударили по воздуху, и Змей взмыл в небо.
Новгородец кинулся под защиту деревьев, понимая, что Змей не рискнет поджигать лес. Ведь в огне может погибнуть и то, ради чего потомок самого Ящера затевал все дело — чекан!
Сделав несколько кругов, Змей неожиданно камнем упал вниз, ломая деревья. Взлетел, покружил и снова упал. Это могло преследовать только одну цель — обнаружить беглеца или выгнать его из леса на открытое место.
— Выходи, Ратибор! — ревел при этом Змей. — Выходи, подлый трус!
— Ну и пусть трус. Ну и пусть подлый. Зато живой, — приговаривал Ратибор, бегая между деревьев и лихорадочно соображая, что делать дальше. Долго так продолжаться не могло. Новгородец не мог все время удаляться от реки. В конце концов, там оставался ковер-самолет…
Стоп. Ковер! Если Змей его еще не спалил своим жидким огнем, то это выход! И Ратибор устремился через поваленные стволы к реке. За его спиной раздался рев Змея, звонкое чмоканье и треск веток в пламени, но новгородца сейчас интересовало только одно…
Ковер оказался целым и невредимым. Он предусмотрительно висел локтях в двух над землей. Как только Ратибор выбежал из леса и буквально свалился на плотную ткань, ковер немедленно рванул с места, даже не дожидаясь команды. Тут же на то место, где он только что находился, плюхнулся еще один огненный плевок. Но было уже поздно.
Теперь оба противника находились в одинаковом положении. Оба они летали, Ратибор, правда, не мог достать до Змея топором, но и Змей теперь не сумел бы прицельно плеваться по бегущей цели.
Огромное чудовище, шипящее от ярости, и маленький человек на ковре, потрясающий безобидным на вид топориком, кружили над лесом. Каждый старался подняться повыше и зайти противнику в хвост. В результате лес внизу стремительно уменьшился, а над головами сражающихся оказалось пушистое облако. Снизу оно виделось маленьким, еле заметным, но вблизи было огромно, как гора. И в него устремился Ратибор.
Он все рассчитал верно. Змей, заскочивший в густой белый туман вслед за новгородцем, словно бы ослеп. Ратибор тоже не слишком много мог разглядеть, но зато ковер-самолет, ведомый не зрением, а волшебством, легко уклонялся от яростных выпадов чудовища. Простой безмозглый змей в таком случае выпустил бы струю огня из пасти и рассеял бы облако в два счета, но Трехглавому Змею это было недоступно. Что же, за все надо платить…
— Выходи, Ратибор! — вторично заревел Змей в три глотки разом. — Выходи на честный бой! Не прячься!
— Что-то ты не больно о чести думал, пока сила на твоей стороне была! — крикнул в ответ Леший. О том, что противник сможет найти его по звуку голоса, он не беспокоился — в таком тумане нельзя определить, откуда кричат.
— И потом, у тебя три головы, а у меня одна! Вот как будет у тебя одна голова, тогда и посмотрим!
Новгородец уже чувствовал себя могучим и бесстрашным. Божественная мощь, переливавшаяся в него из оружия, заставляла мышцы наливаться силой, а раны — затягиваться. Так, наверное, чувствовал себя сам Перун во время схватки с Велесом. А опасность противника только добавляла остроты в ощущение собственной непобедимости.
Внезапно туман начал редеть. Ратибор понял, что забрался слишком высоко и облако закончилось. Он собрался было нырнуть снова в защитную мглу…
Но в этот самый момент облако словно закипело под взмахами могучих крыльев, и в чистое небо вырвался Трехглавый Змей. Получилось так, что вынырнул он спиной к новгородцу и пока его не видел.
— Где ты, презренный! — выдохнул Змей, заходя на разворот. Этим надо было воспользоваться. Поняв, что другого случая у него, скорее всего, уже не будет, Ратибор выпрямился во весь рост и с боевым кличем метнул оружие бога в среднюю голову Змея.
Белое острие чекана загорелось совершенно невыносимым для глаз сиянием. В воздухе запахло грозой. Маленький топорик летел к цели с постепенно нарастающим грохотом.
Змей повернул голову на звук, но уклониться уже не успел. Да и кто когда мог уклониться от молнии? Оружие бога обрушилось на чудовище.
Средняя голова, на которую пришелся удар, мгновенно вспыхнула белым пламенем. Всю тушу Змея окутали тонкой сетью синие молнии. И с жутким ревом он полетел вниз, а вместе с ним — и недоступный более Ратибору маленький топорик.
Ковер-самолет неподвижно застыл в поднебесье. Ратибор обессиленно сел и закрыл глаза. Вот и все, сказал он сам себе. Вот и все. Задача, которую возложили на него князь Владимир и волхв Белоян, выполнена полностью. Змей мертв. Не будет никакого набега на Русь, ибо степняки не решатся идти без своего бога.
Когда оцепенение прошло, Леший встряхнулся и велел ковру идти вниз. Ему хотелось посмотреть на мертвого Змея.
Противник Ратибора, как оказалось, рухнул на том самом месте на берегу реки, где начался поединок. Огромное тело неподвижно лежало, наполовину погруженное в воду. Две пары глаз, не мигая, глядели куда-то вдаль. На месте средней головы остался только обугленный обрубок чешуйчатой шеи. Крылья Змея бессильно распростерлись по траве. Одно из них точно было сломано.
Сделав шаг по направлению к поверженному врагу, Ратибор неожиданно обо что-то споткнулся. Оказалось — чекан. Он глубоко ушел в землю, но где-то половина рукояти продолжала торчать среди травы. Для очистки совести Леший потрогал рукоять. Она не шевелилась, словно бы вросла в земные корни.