Вообще, этот бой сильно напоминал избиение младенцев. Когда хазары поняли, что вместо лёгкой победы найдут тут лишь свою смерть, было уже поздно. На ногах стоять остался лишь один разбойник, который принял, как ему казалось, единственно разумное решение в такой ситуации: вскочил на одну из своих низкорослых лошадок, что находились недалече от места сражения и испуганно ржали да шарахались от клубов дыма, привязанные к нескольким деревцам, и помчался прочь. Только поздновато спохватился он. В пылу боя, возможно, ему бы и удалось уйти, а сейчас… Ратибор поднял с земли копьё одного из павших на поле брани противников, положил на своё широкое плечо, неторопливо прицелился и метнул вдогонку мчавшемуся прочь лиходею. Степняк уже чувствовал себя в безопасности, ибо ускакал на добрую сотню метров, но могучий бросок рыжеволосого русича был чёток и выверен; копьё настигло улепётывающего беглеца и вонзилось тому в спину. А сила этого невероятного по своей мощи и точности броска оказалась такова, что копьё пронзило негодяя насквозь, вышло у него из груди и вонзилось вдобавок ещё и в шею несущей его лошади. Раздалось предсмертное ржание, и всадник с конём на всём скаку рухнули на землю, подняв клубы дорожной пыли.
Всё было кончено. На окраине деревни перед единственной уцелевшей избушкой на земле валялся порубленный в щепки отряд кочевых бандитов. Лишь один из них всё ещё подавал признаки жизни. Тот самый, с козьей бородкой, что ломился в дом и которого Ратибор первым отправил в полёт. Лицо «маленького козлика» представляло собой кровавую кашу после его сокрушительного удара. Но он вдруг очнулся, на удивление, и даже куда-то пополз. Пополз куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного места! Плохо понимая, где он сейчас находится и что вообще случилось, хазар твёрдо знал лишь одно: надо ползти! Просто ползти, хоть куда-нибудь! Главное, подальше от этой треклятой избушки… Но уполз он недалеко. Над ним огромной тучей навис Ратибор. Присев над кочевником, он взял одну из его рук в свои могучие лапы, и тут же раздался хруст одновременно с рыдающим криком степного разбойника; один из его пальцев был сломан.
— Как вы, шакалы, посмели сюда залезть… Как вы вообще узнали об этом месте⁈ Эта деревенька на отшибе, о ней и свои-то не все ведают! Отвечай, собака, у тебя ведь много косточек ещё осталось… — с этими словами Ратибор сломал ещё один палец кочевнику, вызвав очередной всхлипывающий, пронзительный крик.
И тут хазар вспомнил всё:
— Нас-с-с, навёл-л… Подсказал… Место хорошее, г-г-гутарил, т-тихое… — сдавленно всхлипывал, отхаркивая кровь, степняк. — Сопротивления не б-будет, нам балакал… Обманул, ш-шайтан…
— Кто⁈ — Ратибор говорил спокойно, не повышая голоса, но, казалось, от того тихого, неудержимого гнева, что его переполнял, даже кроны деревьев близлежащего леса перестали шуметь на ветру и певчие птицы все в округе замолкли, парализованные охватившим их ужасом.
В наступившей тишине раздался хруст третьего сломанного пальца.
— Курьян! Его зовут Курьян! — истошно завопил от боли степняк. — Мы его давно знали, сбывал нам награбленное да лошадей! А тут наткнулся на нас вчера! Мы вообще в другую сторону ехали, разведать, что к чему! А он один был, нервный, на взмыленном коне! Злата нам отсыпал да попросил сюда заехать! Рассказал, как добраться! Твердил, должны ему тут много! Всё, что найдём, можем себе взять! Только мы ничего не нашли, ибо нет тут ни шиша, кроме свиней да коз… Разыщу его, на куски резать буду, собаку… Отпустите меня, а… — тихо заскулил кочевник под конец.
— Курьян, значит… — суровое лицо Ратибора потемнело ещё больше. — И куда же этот смердящий пёс подался дальше?
— Я не знаю! — испуганно завертел головой разбойник. — Куда-то на восток вроде…
— В сторону Мирграда… — пробормотал хмуро Ратибор. — Отпустил я одного как-то недавно, — продолжил он, сурово глядя на степняка. — Как раз вот тут, недалече было дело. Больше я такой ошибки не допущу…
С этими словами здоровенный русич не спеша взял хазара за лодыжку и поволок за собой, к ближайшим берёзкам, что в изобилии росли как в самой деревушке, так и подле неё. Подойдя и схватив уже обеими руками за ногу хныкающего кровавыми слезами негодяя, Ратибор раскрутил его и со всей своей могучей силищи приложил бандита хребтом о дерево, что было покрепче на вид. Раздался громкий хруст; берёзка выросла вполне себе крепкой, застонала, но выдержала такой удар, а вот позвоночник кочевника сломался, как соломка. Рыжебородый великан, который жаждал ещё крови, пребывал просто в бешенстве. Явно недовольный тем, что бой так быстро закончился, в лютой ярости он опять взял обмякшего недруга за ногу, раскрутил вокруг своей оси и метнул от себя метров на пятнадцать. Степняк безжизненной грудой окровавленного мяса шмякнулся на землю и затих навсегда.
— Что здесь происходит⁈ — друзья оглянулись.
Недалеко от них стояла Верея, растрёпанная и взволнованная. Голос её дрожал. Представшее перед её глазами зрелище явно было в диковинку для всеми любимой и оберегаемой безмерно младшей сестрёнки князя Изяслава.
— Всё позади, милая! — Мирослав подошёл и прижал её к своей груди. — Уже всё позади.
— Эти твари отбились от своего стада, — Ратибор мрачно огляделся. — Надо найти их всех и перебить!
— Решил в три клинка вырезать всё войско хазарское? — хмуро воззрился на него Яромир. — Чем тебя сейчас по макушке стукнули, мотыгой?
— Ничем меня не стукали! — зло огрызнулся Ратибор, подошедший испить воды из стоящего недалече деревенского колодца. Тут же грязно выругавшись, он неспешно отошёл от него, после того как заглянул вглубь и обнаружил там чьё-то бездыханное плавающее тело. — Никто же не говорит, что нужно в лоб переть! Можно ведь наскоки делать, засады там… Потрепать их фланги, коней увести! На крайний случай нагадить им в котёл с только что приготовленной похлёбкой…
— А их мы с собой возьмём? В авангарде нашей карательной экспедиции пустим? — Мирослав очами указал на не на шутку встревоженную Верею и вышедшую на крыльцо своей избы заплаканную и дрожащую Велижану с детьми, которые во все глаза испуганно разглядывали развернувшуюся перед ними во всей красе картину только что закончившегося боя, а заодно заворожённо наблюдали за Яромиром, сидящим на корточках и деловито очищающим от крови свой меч об одежду одного из мертвецов.
— Плюс не забывай, — княжий воевода поднялся, — что нам надо сельчан похоронить… Мы не можем их так оставить.
Велижана стояла и молча озиралась, прижимая к себе деток. Несмотря на пережитое потрясение, она не плакала. Уже не плакала. Но очевидно, находилась в прострации, в шоковом состоянии. Один из её ребятишек, мальчик лет шести-семи от роду, вдруг выскользнул вперёд из-под разорванного платья матери.
— Возьмите нас с собой! — раздался его тонкий детский голосок. — Нас со старшим братом! Мы будем храбро сражаться, обещаю! — воскликнул он и с вызовом сверкнул серыми зеницами. Старший согласно закивал и тоже сделал шаг вперёд.
— Да! Мы не боимся их! — поддержал он своего младшего брата.
Ратибор подошёл к мальчикам и посмотрел на них сверху вниз. Велижана было двинулась инстинктивно, дабы защитить своих сыновей, но тут же остановилась, вспомнив, что живы они лишь благодаря этим суровым здоровенным мрачным витязям.
Угрюмый богатырь присел на одно колено перед мальчишками, взглянул им в глаза и тихо спросил:
— Как вас величают, мальцы?
— Я Буеслав, а брата моего зовут Яволод, — юный воитель вызывающе надулся. — И мы уже не мальцы! Седьмая весна скоро будет, а я ещё не убил ни одного врага! Я хочу, как ты, хребты им ломать!
— Обязательно, Буеслав, — по суровому лицу Ратибора скользнула тень улыбки. — Обязательно сломаешь, и не один! Но позже. А сейчас тебе с братом надо защищать матушку и сестрёнку! Как её, кстати, звать-то, такую кроху?
Маленькая несчастная девочка лет пяти только всхлипывала иногда, спрятавшись за свою мать, и не горела желанием выходить вперёд. Можно только гадать, как на ней скажется пережитое. Но запомнит она это на всю оставшуюся жизнь, сомнений нет.