Хозяин хижины честно поделился всем – сыром, лепёшкой, изюмом.
Илья ел осторожно, ещё неизвестно, как отреагирует на пищу желудок.
После еды незнакомец ткнул пальцем себе в грудь:
– Александер.
Илья кивнул, назвался:
– Илья.
Александер улыбнулся:
– Илия, варвар.
Ну вот, не успели познакомиться, а уже обозвал… А кому приятно, если варваром назвали?.. Слово-то обидное, неотёсанного дикаря подразумевает.
Илья почувствовал желание поспорить с Александером, но как без языка объясниться?
Хозяин хижины улёгся и прикрыл глаза. Ну да, в южных странах после обеда – сиеста, послеполуденный отдых.
Илья последовал его примеру. Оружия у хозяина нет, нож в набедренной повязке не спрячешь, поэтому опасаться, что Александер убьёт его, спящего, не стоило.
Он вздремнул часика два и проснулся от шороха рядом. Александер уже встал и собирался уходить.
Илья поднялся тоже. И когда абориген вышел из хижины и направился по тропинке, Илья пристроился рядом – не жить же ему в хижине…
Александер двигался между рядами виноградника, периодически останавливался и подвязывал зреющие кисти солнечных ягод.
Илья какое-то время присматривался к его работе, а потом сам подвязал верёвочкой одну кисть.
Александер, наблюдавший за его действиями, кивнул головой, одобряя.
Так и пошло. Александер осматривал левую сторону, а Илья – правую. Человек поделился с ним своим скромным обедом, так почему же не ответить ему благодарностью? К тому же Илья питал надежду, что Александер войдёт в его бедственное положение и даст ему кусок ткани для набедренной повязки. Одежда была нужна не для того, чтобы согреть тело – ему было тепло, даже жарко, а чтобы наготу прикрыть. Он не дикий зверь и не варвар, чтобы голышом разгуливать.
Чувствовал себя Илья не в своей тарелке, дискомфортно, неуютно. Чужая страна, чужой язык и обычаи… А у него – ни одежды, ни документов, ни денег… Случись встретиться с полицией, будут проблемы. Попробуй кому-нибудь объяснить, как он здесь оказался, пересёк границу. Однако он тут же себя успокоил: в случае проблем он будет требовать переводчика и встречи с консулом или кем-либо из российского посольства. Хотя вопросов будет много, и главный из них – как он оказался в этой стране без визы и документов? И ещё его настораживало: нигде не видно линий электропередачи, не летают самолёты, хотя в небо он поглядывал регулярно, не слышна вдалеке музыка…
Когда оба прошли один ряд и повернули на другой, Илья спросил:
– Александер, какая страна?
Для лучшего понимания вопроса он ткнул себя пальцем в грудь:
– Россия, Раша, Русланд, – сразу на русском, английском и немецком. А потом указал пальцем на Александера – ты откуда?
Но виноградарь не понял. Да и откуда Илье было знать, что нет ещё на Земле России? В ответ на его вопрос Александер залопотал что-то, и они оба не поняли друг друга. Виноградарь просто досадливо махнул рукой и продолжил работу.
Они трудились, пока солнце не коснулось горной гряды вдалеке.
– Баста! – объявил Александер и потёр руки. Ну, когда «баста», и русский поймёт – это конец работы.
Александер направился в сторону долины, Илья – за ним.
Вскоре показалось селение, дома которого были сложены из камней.
Александер остановился и показал на землю. Вроде как будь тут, стой. Сам же ушёл в селение. Но вскоре вернулся и протянул Илье кусок синей ткани.
Илья обернулся тканью, пропустил её между ног и завязал спереди узлом, благо наглядный пример перед глазами, на Александере.
Они пошли в дом Александера. Невысокая ограда из камня, во дворе сарай – тоже каменный, каменный же дом… Оно и понятно, в каждой местности строят из того материала, который находится под рукой. Северные народы – из брёвен, лес вокруг, южные, степные – из самана, глина под ногами, папуасы – из тростника.
Александер провёл Илью в дом – довольно низкий: в дверном проёме тому пришлось наклонить голову, чтобы не задеть за притолоку.
Обстановка в доме была спартанской, Илья вообще назвал бы её бедной. Низкая скамья, стол, на полу – соломенная циновка. И никаких лампад или икон в углу. Так кто такой Александер, атеист или язычник? Ну ладно, это его дело. Но ни одного признака цивилизации вокруг… Телевизора, как и радиоприёмника, нет, розеток электрических и лампочек на потолке – тоже, телефона не видно… Он настолько беден или человечество просто не доросло ещё? Так где же Илья и какой сейчас год? Или хотя бы век?
С улицы послышались шаги, и шёл не один человек, а строй солдат – дружный грохот обуви по мостовой не оставлял в этом никаких сомнений.