— Плотва, стерва, что твоя англичанка: дурачится осторожно, а добычу верно берет, — замечал Прохор Матвеевич, придавая простым словам международный характер.
После удачной ловли супруги уходили на покой, где в тени под елью варили уху и вели мирную беседу о дурашливом окуне, имеющем натуральную российскую ухватку.
В период отпуска покой Прохора Матвеевича укреплялся, и в помыслах он благоволил к природе, растворявшей тайную усладу даже и в мятежных сердцах одиночных людей. Прохор Матвеевич в порядке постепенности познавал, что лучший дар жизни — был расчетливый отдых после многолетних трудов. Вторичный очередной свой отпуск, для большей услады, он полагал использовать примерно лет через пять.
В ежегодном очередном отпуске Прохор Матвеевич не обнаруживал прока в силу того, что привычка эта воспринялась по наследству от мелкой буржуазии, искавшей в общих передвижках не покой, а легковесное развлечение. По его мнению, всякий ремонт должен происходить по обветшалости сооружения, чтобы эффект привел к неизгладимым впечатлениям.
Однако Прохор Матвеевич не отбыл на отдыхе установленного срока: он был экстренно вызван Марком на двадцать вторые сутки предоставленного ему отпуска.
Марк Талый, предполагая, что предприятиями взяты тихие темпы, увеличил количество выпускаемых продуктов. Он утроил выпуском колбасу, чтобы повысить таким родом удельный вес довоенных норм. Но так как талый-отстегайский рынок не поглотил означенного количества выпускаемого продукта, то свыше тысячи пудов колбасы осталось лежать на складах, поддаваясь медленному разложению. Городской санитарный надзор запретил продажу пропахшей колбасы, и убытки, угрожающие предприятию, равнялись пятидесяти тысячам рублей. Требовалась трезвая оценка вещей и здравая распорядительность досужего практика. Марк Талый вызвал для этой цели Прохора Матвеевича, полагая, что только его неспешная рассудочность упорядочит надрыв, порожденный кризисом сбыта.
Предположения Марка целиком оправдались: Прохор Матвеевич распорядился, чтобы избыток пропахшей от разложения колбасы был закопчен, так как сажа, проникнувшая в колбасу, уплотняет мясо, вытесняет дурной запах и придает продукту надлежащее вкусовое свойство…
Вызванный по колбасному делу, Прохор Матвеевич не отбыл больше в городские окрестности для окончания отпуска, а остался исполнять свои директорские обязанности. Кроме ускорения выпуска колбасы, Марк подготовлял булыжник для замощения базарной площади и главной улицы.
— Темпы, друг, у тебя тихи, — заявил Прохору Матвеевичу Марк.
По поводу ускорения темпов Прохор Матвеевич вступил с Талым в дебаты, доказывая, что мощение улицы — произвольный расход, не приносящий ни поспешной пользы, ни последующей доходности.
— Вот тебе и на! — удивился Марк. — Да ведь надо же, черт возьми, оборудовать благоустройством пролетариат.
Прохор Матвеевич заметил, что пролетариат замощением площади и улицы булыжником благоустроен не будет, ибо для него предстоит преждевременное изнашивание обуви.
— Ну и пускай изнашивается! — настаивал Марк. — На то и утраиваются темпы, чтобы всему пришел полный избыток.
…Мостовая была возведена, площадь вымощена, и Прохор Матвеевич косвенным образом порадовался их появлению. С тех пор он проникался вопросами примирения кожи с камнем, чего самолично и достиг. Восстановив все это в памяти, Прохор Матвеевич, сойдя с моста и очутившись на улице, застланной булыжником, подумал о подметках и не забыл об этом предупредить жену:
— Осторожно, Клашенька, наступай: камень ядовит.
Мостовая пересекла пустырь и прямой полосой шла вдоль главной улицы. Рослая свинья, переходя мостовую, брела тихо, повременно пробуя камень носом.
— Сопатку поломаешь! — обрадовался Прохор Матвеевич прочности мостовой.
Но свинья, не обратив должного внимания на его замечание, перешла мостовую и, взобравшись на пустырь, запахала грунт.
— Прочное место радует хозяйский глаз. Как ты думаешь, Клаша?
Прохор Матвеевич это громогласное одобрение по поводу устройства мостовой высказал в первый раз. Он оглянулся назад и припомнил о дальних предках, соорудивших первоначальный мост. По этому мосту и ныне потомки бредут не спеша.
— Хоть и деревянный, а все же мост соковский — прочный мост, Клашенька, — проговорил он, чтобы примирить древность с текущим временем. — Тяжесть выдерживал в триста пудов, когда везли по нем соборный колокол.
— А если автобус?..
Прохора Матвеевича поразил неожиданный вопрос, и, обернувшись, он увидел, что их обгоняет десятилетний мальчик. Это он так непрошено вмешался в их разговор.