— Обожрался, идол! — упрекнула его Галина Павловна.
— Заткни, Галка, плевательницу!
Галина Павловна догадалась, что плевательницей Марк обозвал ее рот, но сдержала свой гнев: в первые годы их совместной жизни она не один раз подчеркивала, что простые слова массовых людей ласкают ее слух, и всевозможные эпитеты Марка, отнесенные по ее адресу, принимала она якобы с полным удовлетворением.
— Ты, Марк, большой дурашка, а все же за круглое слово я тебя обожаю, — вздохнувши, удостоверила Галина Павловна прежнее утверждение.
Марк промолчал и, отступив от Галины Павловны на приличное расстояние, стал насвистывать.
— Не отходи от меня, Марк, — мне боязно.
Галина Павловна, приблизившись к Марку, взяла его под руку.
— Ослобони, Галка, у меня подъем для мотива, — запротестовал Марк.
Галина Павловна крепко вцепилась за рукав и не выпустила его.
— Марк, тебе нравится гражданка Сокова? — неожиданно спросила она.
— О-о-о! — обрадовался чему-то Марк. — Клавдия Гавриловна — баба статная. Впрочем — не баба, а в полной мере фабрика-кухня!
— Я, Марк, спрашиваю не шутя, — встревожилась Галина Павловна.
— Я, Галка, говорю не шутя: Клавдия Гавриловна — лицевой образец общественного питания. Жаль вот только, что она в прочных руках единоличника!
Галина Павловна обрадовалась, так как слова Марка относили Клавдию Гавриловну не к его единоличному причалу, а к общественному пристанищу.
— Марк, что бы ты стал делать, если бы я от тебя ушла? — поинтересовалась Галина Павловна.
— Вот тебе раз! — удивился Марк. — Да ничего!
— Так бы и ничего?
Марк, почувствовав тревогу в словах жены, сокрушенно вздохнул, но не нашел для нее утешения.
— Я, право, Галка, об этом не подумал. А, впрочем, ты попробуй, уйди…
Галина Павловна задумалась, однако она явно не желала воспользоваться советом мужа: она знала, что по своей хлопотливой натуре Марк едва бы когда-либо нашел время потосковать о ней.
Они прошли соковский мост и вышли на улицу, озаренную электрическим светом. Неприятная тревога жуткости сошла с лица Галины Павловны, и она слегка оттолкнулась от Марка.
— Марк! — строго проговорила она. — Шутки в сторону! Я замечаю у тебя постепенные отклонения.
— От следования по нормальному тракту? — спросил Марк.
— Не от нормального тракта, а от генеральной линии.
— Как так? — испугался Марк.
— Весьма просто. Ты иногда останавливаешься отдыхать на чужом перекрестке. Вот, смотри.
Галина Павловна почему-то начертила носком туфли римскую цифру десять и указала условное место скрещивания черточек.
— Понимаешь?
Марк недоуменно пожал плечами, хотя и уловил взором отрожек римской цифры, вышедший на влажном месте из-под туфли жены.
— Ты, Марк, чужую тропу хочешь подтянуть к генеральной линии, будто бы тропа есть бревно.
— Ты мало смыслишь в этом деле, — ответил Марк. — Ты, Галка, думаешь, что я хочу обвеять пылью с нормального тракта ту самую тропинку?
— Ты не напыляешь, а замазываешь щели.
— Ну, вот. Сейчас же ты мне медную пластинку на лоб пришурупила, — обиделся Марк.
— Надпись у тебя на лбу уже обозначилась: ты примиренец.
Марк напугался громкого слова и, отмахнувшись рукой, продолжал приостановленное шествие.
Галина Павловна, приняв молчание мужа за знак согласия, просветлела от улыбки и тихо побрела за поспешающим Марком.
На углу улицы, у поворота, Марк обождал неторопящуюся Галину Павловну.
— Ты понимаешь! — сказал Марк. — Прохор однороден со мною. Хорошо бы было иметь его в общем монолите. Но, к сожалению, он… монолит в осколке.
Марк Талый пошел неторопливо, размышляя о том, каким родом в дальнейшем корчевать корни капитализма ради общей людской монолитности…
5. ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ДОСУГ
Миновала осень — степенная сподвижница побуревших дней и молчаливая сокровенница обильных плодов, заготовляемых впрок.
В конце осени в канцеляриях шелестят бумаги и привычные люди щелкают костяшками, подводя итоги превзойденного года.
По мнению Прохора Матвеевича, в это время мужик завершил оборотный круг, шествуя в последний раз около грядки телеги, увозившей излишествующее наличие тучного урожая. Мужик задорно хлопнул рукавицами и, заложив их за пояс, потер шершавые пальцы о подол зипуна, дабы основательно ощупать плотность ситцевых тканей, потребных для домашнего обихода.