Марк немедленно распорядился, и на письменном столе Прохора Матвеевича была установлена кнопка для электрического звонка.
Прохор Матвеевич был затаенно благодарен другу, однако словесно обозвал его затею несерьезной детской забавой.
Он долго смотрел на кнопку, что-то соображая, и украдкой от присутствовавшего Марка тихо нажал ее. В смежной комнате рассыпалась чистая трель, и по миновению нескольких секунд в дверях кто-то почтительно появился. Прохор Матвеевич увидел резервного конструктора-рационализатора Анатолия Притыкина, когда на зов должен был явиться управдел Евлампий Курочкин.
— Это ничего-с! — произнес Притыкин, заметив недоумение Сокова. — Я могу товарища Курочкина заменить с… с… если что.
Прохор Матвеевич пожал плечами, но ничего не ответил.
— Так что позвольте доложить, — продолжал Притыкин, пользуясь молчанием. — Товарищ Курочкин с… с… вышли с… сс… по естеству… А я, как ожидавший приема вашего, по особо важному делу…
— Тогда докладай, ежели важное дело, — одобрил Прохор Матвеевич.
Притыкин подскочил ближе и, прихлопнув ножкой, остановился у директорского стола.
— Новое изобретение… с!.. — воскликнул Притыкин, размахивая объемистой тетрадкой в кожаном переплете перед носом Прохора Матвеевича.
— Опять какие-либо специальные кормушки! — насмешливо бросил Марк и удалился из кабинета на некоторое время.
— Нет… сс!.. Изобретение для людей… с… а не для скота… сс..
Притыкин с особой развязностью пододвинул стул к столу Прохора Матвеевича и, не ожидая приглашения, поспешно стал перелистывать тетрадь. Правда, в тетради записей не было, как не было и чертежей изобретения, но Притыкин пояснил словесно, что на кантике тканей надо ставить красную метку через каждый метр.
— Это же, собственно говоря, изобретение политического порядка! — восклицал Притыкин. — Подумайте только: нет надобности размерять ткани в магазинах. Мужик пришел и сразу видит метровую отметку, как государственную метрическую меру,
Притыкин раскрыл тетрадь и огласил цифровые данные, записанные где-то на кончике листа.
— Я требую патент на изобретение… с… с!.. Патентик, понимаете… с… с!.. — гремел Притыкин, чувствуя себя полным победителем в области рационализации. Притыкин отклонился и, прихлопнув каблуками, с достоинством отбыл к двери. — Курочкина прикажете… сс!.. — сказал он, покорно склонив голову.
По уходе Притыкина в кабинете воцарилось молчание, и Прохор Матвеевич долго думал об изобретении последнего. Притыкин не казался Прохору Матвеевичу неприятной личностью. Правда, Притыкин наук не кончал, но при деятельности Прохора Матвеевича стал за специалиста, не был техническим лицом, но занимал должность рационализатора.
Прохор Матвеевич встал, прошелся по кабинету, а затем сел на стул, стал тихо подводить итоги экономии в торговле, благодаря открытию Притыкина, и цифры показывали ему миллионы.
— А политическое сальдо каково! — воскликнул Прохор Матвеевич, когда Марк возвратился в кабинет. — Ведь, в, самом деле, мужик точность любит. Пойми, кто тогда его обмерит?
Сумерки заползали в окна, наводя леность на обитателей директорского кабинета. Прохор Матвеевич широко открыл рот и, зазевавшись, прикрыл его ладонью.
— Не зевай, Прошка! — раздосадовался Марк.
— А что?
— Понимаешь, твой Притыкин прохвост! Мое сердце революционера это чует.
Марк нервно зашагал по кабинету, проникаясь цифрами в уме касательно построения металлургического гиганта.
— Про кантик, черт возьми, Прохор, позабудь! — твердо произнес он.
6. УСКОРЕННЫЙ ХОД
Текущая весна опустошила полноводные реки, и тихая Отстегайка вошла в свои отлогие берега. Отстегайка опоясывала отдаленные восточные окраины и, пересекая сердцевину города, держала курс на запад. Берега реки соединялись мостами, сооруженными на излучинах.
Пустыри заросли бурьяном, зарождающимся без посевов и произрастающим без причин. Бурьян не погибал от произвольности солнца, и его цветение не осыпалось от дуновения ветров. Шла большевистская весна, с обильными потоками речей, с торопливой озабоченностью и глубинным проникновением: большевики затаптывали бурьян, так прочно обосновавшийся на пустырях.
Весной с железнодорожной станции Талый-Отстегайск в город тянулись вереницы людей, промышляющих отходом. Отходники шли группами, разделенные на специальные профессии.
Шли плотники с черноземных мест, с топорами за поясом, с пилами под мышкой и с сумками за плечами, где хранятся бельевая смена и хлебный запас. Шли тамбовские каменщики в красных рубашках и пока что незапачканных белых фартуках. Шли владимирские маляры и тульские кровельщики.