Марк окончание диалога произнес с хохотом и, круто повернувшись, сбежал вниз по настилочному помосту.
Прохор Матвеевич побрел вслед за Марком, но уменьшенным шагом: он почувствовал, что Марк будто бы в действительности обдал его нечистью из помойного горшка. Он догадался, что его дружба с Марком была потерянной навсегда.
…Сойдя с возвышенности, Прохор Матвеевич оказался среди людей, не понимая, откуда появилось такое количество оных. Он знал, что это люди, оторванные от родных мест, где по каждому из них трепещет сердце либо матери, либо жены.
Придерживаясь принципа произвольного сглаживания классовых противоречий, Прохор Матвеевич проникся жалостью к семьям бродящих по строительству людей и, проходя, наклонил голову для соответствующего приветствия. Люди не приметили его поклона, и Прохор Матвеевич, удаляясь, стыдливо опустил голову.
Прохор Матвеевич направлялся в Комбинат общественного благоустройства, но по дороге его остановил директор подведомственной ему колбасной фабрики.
— Дело швах, товарищ Соков: полная недохватка колбасы…
Прохор Матвеевич промолчал, и колбасный директор не понял, сокрушается ли его начальник недохваткой колбасы или же чем другим.
— Скажу прямо: где такую ораву прокормить! — заключил колбасный специалист.
О затруднениях на колбасном рынка Прохор Матвеевич знал по ежедневным рапортам, и напоминал об этом колбасный специалист только для начала общего разговора. Колбасный спец оказался любителем частного разговора, и тысячи людей, прибывших на сезон, он называл лишними ртами города, неведомо откуда-то налетевшей саранчой.
Прохор Матвеевич соглашался с этим определением, ибо и ему было известно, что по утрам с фабрики увозили колбасу в горячем виде, и тысячи людей, занимавшихся физическим трудом, поглощали ее и по выходе на работу, и в моменты обеденных перерывов.
Напугавшись колбасных затруднений, самолично Прохор Матвеевич с неприсущей ему торопливостью иногда запугивал оными других. Проходя мимо продуктовых магазинов, осаждаемых вереницами людей, ожидавших соответствующей очереди, Прохор Матвеевич произносил:
— Ага!
В обилии русских наречий магическое слово имеет троякое значение: оно в зависимости от произношения означает и согласие, и одобрение, и сомнение. Проходя мимо продуктовых магазинов, Прохор Матвеевич этим словом явно выражал сомнение, так как затруднение носило всеобъемлющий характер.
На фабрике кожевенных ходовых изделий, подведомственной Прохору Матвеевичу, не оказалось достаточных запасов обуви, несмотря на то, что производство было значительно расширено. Люди стояли в очереди за обувью, равно как и за колбасой, и Прохор Матвеевич немало удивлялся тому, зачем потребовались человеку из деревни кожевенные изделия, когда его прежний ходовой инвентарь изготовлялся из лык.
На городской фабрике пищи готовили меню из украинского борща, а в качестве второго жарились котлеты с густым соусом, рубились бефстрогановы и томатом заливался гуляш…
Сотни огромных бычьих туш пожирала ежедневно фабрика пищи, питая тех, кто недавно истреблял картофель в мундире, запивая его густым квасом, шибающим крепким запахом в нос.
— Слопает нас деревня, с потрохами сожрет! — утверждал Прохор Матвеевич.
Егор Петрович Бричкин, посещавший Прохора Матвеевича по вечерам, соглашаясь с этим, в свою очередь подтверждал, что и город так же пожирает деревню на корню, и, таким образом, люди в скором времени уподобятся крысам, поедающим друг друга, при отсутствии соответствующих запасов питательных злаков.
Но рецептура подобного рода составлялась ими не для себя лично: они полагали, что после значительного отлива жизнь деревни войдет в собственные отлогие берега и личность Егора Петровича будет снова иметь отличительную отменность.
В городе же, взявшем непомерные темпы, по-прежнему водворится покой, и в низинах Талый-Отстегайска снова будет добываться питьевая вода.
Проходя по городским улицам, Прохор Матвеевич сокрушался сиротливостью внешнего вида предприятий, подведомственных ему. Он хотел, чтобы мнимый Комбинат общественного благоустройства и одинокие ручейки слились в общее море, дающее удобство людям, стремящимся к комфорту и уюту,
Но строился металлургический гигант, поглощающий мелкие предприятия металлических изделий, как тощие библейские коровы поглотили коров тучных. Прохор Матвеевич даже обрадовался этому определению, так как тощие коровы, поглотив тучных, сами оставались худосочными. Соков не понимал, что тучность есть вид ожирения, порождающего одышку, а одышка главным образом способствует сердечным перебоям современного капиталистического строя.