— Отвечай же, друг, — ставить твою кандидатуру на мотивы голосования? — еще раз спросил посторонний человек, когда они приблизились к становой избе.
Степан Фомич не только понимал постороннего человека, но и постепенно начал овладевать его терминологией.
— Ты, браток, повластвуй над нами сам, — ответил Степан Фомич, собравшись с мыслями. — Человек ты хороший, а главное — все точно знаешь.
Посторонний человек был польщен, но тем не менее предложения Степана Фомича принять не мог.
— Чудак ты, в самом деле, — сказал посторонний человек. — Да разве я в теперешние времена на одной точке удержусь? Я мимоходом могу власть учреждать, — это моя обязанность, так как не люблю, если народ без движения живет.
Затем посторонний человек сообщил, что мировые гады шипят, и Степан Фомич, по-видимому, причислив себя к какому-либо сорту гадов, посмотрел под ноги, чтобы убедиться: идет он или ползет. Оказывается, он шел ровным шагом, как и полагается идти двуногому существу.
— Ты правду сказал, — движение в нашей деревне заглохло. А скажи мне, мил человек, зачем людям движение, ежели в тишине покойная жизнь обретается? — задал вдруг Степан Фомич вопрос.
Если бы посторонний человек задумался над вопросом, тогда, быть может, у Степана Фомича поколебалась бы вера в его слова. Но этого не случилось: посторонний человека ответил без раздумья, точно читая безапелляционный письменный ответ вольных запорожцев турецкому султану.
— Вот тебе на! — сказал посторонний человек. — Если каша в общем котле от кипения заклубилась, разве ты свою щепоть пшена живьем проглотишь? Мужики — сырьевой продукт, надо же их в общем котле проварить?
Разговор с посторонним человеком все больше и больше нравился Степану Фомичу, ибо слова постороннего человекам имели вполне законченный смысл и не вызывали на размышления.
«Вот этот учредит на земле общее просветление, — даром, что сам, видать, малограмотен», — решил Степан Фомич, понимая, что слова постороннего человека не взяты из научных книг, а идут от самого себя.
«Уж не он ли написал тот текст с исчерпывающим смыслом?» — раздумывал Степан Фомич, но вспомнил, что тот человек пишет о самой сердцевине страны и не может сойти с возвышенной точки государственной пуповины.
Посторонний человек, таким образом, походил на Степана Фомича, только не в образах мышления и не в примерах действия, — они были сходны в общей целеустремленности. Как и Степан Фомич, посторонний человек интересовался вещами механического свойства, но интерес к ним у них был весьма различный. Степан Фомич, постигнув свойство того или иного предмета и усовершенствовав его устройство, терял к нему интерес навсегда; посторонний человек, изучив всесторонне предмет, довольствовался не только знанием устройства предмета, но проникал, главным образом, в сущность его действия.
Будучи ремонтным рабочим при механическо-слесарной и водопроводной мастерской и постигнув в полной мере кустарное производство, посторонний человек по случаю военной службы не мог перейти на усовершенствованное заводское производство, однако интерес его к вещам не был ослабленным. Устройство простого винта, постигнутое в неделю, интересовало постороннего человека уже не техникой устройства, а действием гайки: оказывается, гайка, имеющая собственную тяжесть, исчисляемую золотниками, производила силовое давление на сотни берковец. Отчего посторонний человек горячо полюбил силу давления гайки и, при расширении ее щели, делал это с особой осторожностью.
На военной службе посторонний человек разгадал, что в действиях окружающих его людей есть некое сходство с организацией механического свойства: люди, словно заведенные механизмы, действовали по точно установленному расписанию, отчего эти люди и казались постороннему человеку смешными.
«Механическое усовершенствование — это мертвое тело, овладевающее живой силой. В механике отсутствует разум, а сила ее действия поражает иногда самого устроителя механизмов — вот что всего интереснее в технике», — заключал тогда посторонний человек, чтобы навсегда относиться доброжелательно к однородному казарменному бытию и солдатскому действию. «Человек же не вещество, а вечное целеустремление: силится постигнуть разумом то, что законы давления мертвых тел совершают произвольно. Этим отличается вращение человеческого разума от движения созданных им же механизмов. В подражании действиям механизмов человек смешон и интереса разума к себе не вызывает», — убеждал себя посторонний человек, для того, чтобы замкнуть свое мышление от окружающих его чужих людей.