«… клепом из черного дерева не гнушайся, царь: клеп — сердцевина устройства, вынь его вон — устройство само по себе развалится. Клеп — это ты, царь, раз весь народ в своей голове тебя держит. Народ разбредется, если ты из головы его уйдешь» («Любовь постороннего человека»).
Иносказание мужицкого ответа многое значит в системе новиковских размышлений. Писатель был по-журналистски чуток к проблемам современности, но не становился ее рабом. Периферия и центр оценивались им по-своему. Царь лишь до той поры царь («центр»), пока народ («периферия») его в своей голове «держит». В противном случае не только народ «разбредется», но не будет и царя. Место людей «вольного разума» займут «второстепенные люди», живущие собственным двором и чужим умом. Они-то и составляют оппозицию новиковским степенным мужикам.
Тему «крепкого мужика», хозяина, живущего своим умом и не испытывающего от этого комплекса провинциала и мещанина, А. Новиков развивал в наиболее резко оцененной советской критикой повести «Причины происхождения туманностей», во многом и определившей судьбу писателя.
Егор Бричкин появился в Москве не по своей воле. Его направили из родного села Турчанинова в учреждение с загадочным наименованием Центроколмасс с не менее загадочной целью — «приблизить аппарат центра к массам». Бюрократическая структура, вызвавшая Бричкина в Москву, называлась весьма «туманно» — «Центральное управление по рационализации маломощных хозяйств и по распределению предметов массового потребления, а сокращенно — Центроколмасс». Как «туманно» соотношение полного названия конторы с сокращенным, так и неопределенна роль Бричкина в ней. Однако Егор чувствует себя мужиком на заработках, «отходником», а потому относится к службе в Центроколмассе как к чужому делу, выгадывая для своего хозяйства на казенных бутербродах, на касторовом масле, которым он в столице вместо дегтя смазывает сапоги. Всем этим нежданным доходам наряду с жалованием он ведет строгий учет, и за три месяца «Егор выслал домой на имя жены 583 рубля, израсходовав на пересылку 3 рубля 27 копеек. С каждым денежным переводом он писал особое письмо, пунктуально расписывая, на какие хозяйственные нужды и сколько должно быть потрачено денег».
Вероятно, это самая большая польза, которую принесло учреждение с мудреным названием. Однако не только Центроколмасс устраивает Егора, но и Бричкин оказывается необходимым бюрократической системе. Хитрый мужик усваивает правила поведения бюрократа, легко встраивается в новую для него систему. Так, он велит дочери в деревне вышить ему рубаху «с наружной идеологией» — портретом Калинина и буквами СССР, пущенными по подолу, пишет корявые стихи в стенную газету, подчеркнутая неумелость которых служит доказательством их идеологической «правильности», даже заводит себе городскую любовницу. Однако приспособление к «городской» жизни меняет и Егора. Принявший закон чужой и чуждой ему жизни, Бричкин у Новикова утрачивает себя, становится человеком «второстепенного значения», лишним даже в родной деревне.
Фигура Егора Бричкина важна А. Новикову не только потому, что он отмечает ею деформации крестьянского характера. Формализованные отношения бюрократической государственной структуры и рядового человека закрепляют традиционно существующее несовпадение корпоративных интересов чиновничества с интересами государства и мужика. Как и давние предки Бричкина, нажившие первый капитал на поломке царской кареты, Егор мыслит «государственное», «служебное» как чужое. Изначальную враждебность всякого казенного заведения мужику он понял еще в детстве. Служба в Москве утвердила его в этой мысли. Один из героев повести, наблюдающий в том числе и Егора Бричкина, замечает: «Массы хотят обдурить свою власть, даром, что она ихняя власть, а власть не доверяет массам, стремится к выяснению, т. е. к бюрократизму. И чем больше общая нищета процветает, тем крепче корни, порождаемые бюрократизмом».
Для А. Новикова бюрократ — не только чиновник, мешающий нормальной работе государственной машины. С его точки зрения, он есть порождение глубоких внутренних противоречий, корни которых в несовпадении интересов народа и власти. Отдельный человек бюрократической власти не нужен, она оперирует только «массами». В повести «Причины происхождения туманностей» один из героев, добившийся упразднения химерического Центроколмасса, сомневается в благотворности собственной победы: «Все, что творится руками человека, то берегут. А вот самого человека — нет. Впрочем, следует ли беречь человека, не производящего вещей? Ведь он только усложняет процесс бытия».