Виноградова расстреляла второй боекомплект, оставшись без боеприпасов. А по наступающим узкоглазым уже шерстят гранатами. Те отвечают бросками, теперь криков стонов гораздо больше, падают и советские бойцы. Осколок срезал крохотную прядь волос на голове Ведьмаковы. Нервы девчонки, которой лет сорок, но на вид куда меньше, не выдерживают, и она вскакивает и вопит во всю глотку:
- За Родину, за Сталина!
Вслед за ней орут и остальные бойцы, выскакивая из укрытия и тряся штыками. Советские солдаты бегут навстречу японцам, вступая в штыковой бой.
Виноградова стремительным ударом рассекает живот ближайшему "самураю". Тот вскрикивает и пытается ответить и заваливается, как заколотый кабан. Девчонка с удовольствием вскликивает:
- Русский футбол: Россия - Япония, два-ноль!
И действительно еще один японец упал с перерезанным штык-ножом горлом. Ну, а третьему летчица-воин всадила ногой в пах. Узкоглазый растянулся, а девчонка, двигаясь по инерции, вонзала острие супостату в глаз!
-Получайте японцы! Что стоять у заслоноцев!
Ответный удар штыка, распорол майору гимнастерку, выступила кровь, но девушку это не только не смутило, но и придало дополнительной ярости.
- Смерть Хирохито! - Рявкнула, девчонка, ее голень врезалась узкоглазому в висок, причем девушка двигалась с такой стремительностью, словно была пропеллеров, новейшего истребителя.
Японцы отступили, и даже попятились, а вдохновленная девчонка перешла в атаку, ей автомат крутился, словно палица в руках исполина. Вот последовал жесткий удар прикладом по затылку, слишком уж ретивого офицера. Арабелла выдохнула:
- Вот вам шахен-хаш!
Но в целом русским приходилось нелегко. На стороне узкоглазых пятикратный перевес, да и уровень физической подготовки у японцев неплохой, кроме того против них сражаются далеко не лучшие солдаты СССР. Естественно во время такой тяжелейшей войны, на Дальний восток отправляли призывников третьей категории, с худшими данными, или бойцов получивших серьезные ранения в битве с фашистами. Солдаты падали, порой в одного русского всаживалось десяток штыков, они буквально коллективно истекали кровью, но дрались как богатыри, и никто не просил пощады.
Воробьянинов пробил штыком японского офицера, но и сам получил острием в бок. Юноша свалил напавшего японца ударом приклада в грудь, но кровище с бока лилось слишком уж обильно. А на парня бросилось сразу четыре самурая.
Отважная Виноградова бросилась на выручку, вонзив офицеру штык по лопатку, а другого япошку сбив ударом ноги под коленку.
- Держись Петруха! - Прикнула она.
Тот отразив сразу два направленных в грудь штыка ответил:
- Я не Петр, а Аркадий!
Девчонка, завалившая очередного японца, прорычала:
- На войне каждое имя как щелчок взведенного курка, не стоит его взводить без выстрела!
Аркадий слегка отступил и безжалостный штык распорол ему щеку. Юноша проскулил, от невыносимой боли:
- Матерь Божья!
Виноградова возразила:
- Может я мать, но не Божья! А вообще Бога нет, и не было!
Аркадий отступив спиной к Арабелле, невнятно пробормотал:
- И что после смерти нас ждет небытиё?
Девчонка отрицательно мотнула головой:
- Нет! Коммунистическая наука воскресит мертвых! А первых к новой жизни вернут тех, кто пал в боях за Родину.
Воробьянинов мотнул головой:
- Дай Бог!
Виноградова уложив очередного японца, взвизгнула:
- Бога нет! Если он есть, тогда надо признать, что предполагаемый творец вселенной садист! И ему нравиться мучить творение!
В этот момент Аркадию распороли штыком бедро, и он, чтобы не упасть облокотился на рыжую воительницу:
- А я как мучаюсь! Просто невообразимо!
Пяти-шестикратное превосходство солдат восходящего солнца сказалось. Против них бросилось полсотни самураем, махая штыками, словно армия дикобразов. Аркадий получил пару уларов штыком в живот, а затем ему вышибли глаз. Когда юноша упал, в него вкололи раз двадцать, заставив затихнуть навсегда. Интересно, что чувствовала улетая его душа: удивление или страх, а может неимоверное облегчение покинув темницу тела.
Виноградоова же была словно заколдованная. Конечно, её гимнастерка рассыпалась на клочки, исполосованная штыками. Воительница-ас оказалась совершено нагой, покрытая множеством царапин, но, ни одного серьезного ранения самураи не смогли ей причинить! Она дралась и её обнаженные груди с алыми сосками, тряслись, словно в море буйки. А голые лодыжки так и мелькали. Девушка была воистину воплощением звериной и эротической мощи. Ее босые подошвы стали красными от крови, от чего возникала ассоциация, с великой богиня разрушения и зла: Кали! Практически все советские солдаты уже были заколоты, бой завершен, а лишь в своей искрометной красоте Афродиты, время от времени разит обнаглевших узкоглазых.
Японский генерал Нураги с удивлением смотрел на это чудо. Тут у него мелькнула в голове какая-то мысль. Последовал отданный тоненьким голосочком, недокормленного комарика приказ: