Декстра в душной, прокалённой солнцем беседке мороз продрал. Бродников. Везде, где бы он ни появлялся, наступали крутые перемены.
«Что он принёс в орден? — подумал Декстр. — И что мне теперь делать?»
Самый простой ответ — убить. Но ведь поздно, всё, что хотел, Бродников уже сделал, его смерть прошлого не вернёт. Выгнать из крепости? Так скоро сам уйдёт, орден ему не нужен. Больно хлестнуло обидой, не так уж и плохи Ястребы. Отсиживаться в беседке Декстр больше не мог, куда только подевалась знаменитая генеральская выдержка…
Курсанты и наставник замерли по стройке «смирно», у Мельеса и Прежан лица испуганные, а Бродников смотрит с интересом, уже задумался, чем это генерал в беседке занимался. У Прежан испуг прошёл, те же мысли появились. Сейчас и Мельес сообразит.
— Мельес, Прежан, — приказал генерал, — немедленно в крепость, и чтобы в восемнадцать ноль-ноль отчёт о расходе артефактов за истекшие две недели был у меня на столе. Выполнять!
Курсантку и наставника как ветром сдуло. О генеральском поведении им теперь думать будет некогда. Заряженные мелкими заклятьями и заклинаниями амулетики на тренировках расходовались горстями, считать их никто никогда не считал, хотя некое подобие учёта и ведётся. И только если большое начальство впадёт в ярость и начинает снимать стружку со всех подчинённых, требуют отчёт по всей форме. Магистр сейчас как раз зол будто сатана под Рождество, и приказ Декстра выглядит совершенно естественно. Через пять минут Прежан и Мельес даже не вспомнят, что генерал подслушивал их как начинающий стукач. Не до того будет. А вот с Бродниковым нужно поговорить отдельно. И без свидетелей. Взмахом руки Декстр очертил пятиметровую сферу беззвучности.
— Добрый день, Vjacheslav Andreevich, — поздоровался Декстр.
— И года не прошло, как догадался, — хмыкнул Бродников. — Но я думал, первым будет Кохлер, всё-таки разведчик.
Не боится. Всё правильно, с какой стати покойнику смерти бояться? Только не бывает покойников с насмешливыми солнечными искорками в глазах. Забавляется, поганец! Смешно ему…
— Кохлеру тобой заниматься ни к чему, как и магистру, — сказал Декстр. — За тебя я отвечаю.
— И что тебе теперь будет? — посерьёзнел Бродников.
— Ты лучше подумай, что будет тебе.
— Ну я-то справлюсь.
От оскорбления Декстр на мгновение даже задохнулся.
— Курсант Бродников, трое суток карцера! И неделя отработок в ремонтном дворе, уборщиком.
— Курсанта Бродникова у вас нет, генерал, — уточнил техносторонец. — Только Иван Чижик, приблуда случайный.
— Даже так, ар-Каллиман? — выбрал самую официальную форму обращения Декстр, что-то в словах Бродникова задело, укололо — и довольно сильно. — Позвольте спросить, почему?
— А зачем? Ордена давно стали, а может, и всегда были только театром, игрой, только вот кровь в нём льют не бутафорскую. — Бродников досадливо махнул рукой. — Вы таким никчёмьем заняты, и такую цену за него платите.
— Тогда зачем ты здесь? Почему остался?
— Ради лабиринта, — ответил Бродников.
— И всё?!
— А больше здесь ничего нет.
Декстр сел на бревно. Обидно-то как. Но не за орден — за себя. Почти год виделись изо дня в день, говорили, и как говорили. У Декстра таких разговоров за всю жизнь меньше было, чем за эти месяцы. А в итоге — пустота. Прямым текстом заявили, что ты никто и ничто. Не нужен. Никчёмен.
— Вы ошибаетесь, ар-Каллиман, — спокойно и ровно ответил Декстр. — Орден вовсе не бесполезен. И война за «Полночный Ветер» будет не напрасной. Меч действительно опасен, в нём слишком много волшбы и заклятий, он легко овладевает людьми и подчиняет своей воле. Он потребует слишком много крови, гораздо больше, чем прольётся на грядущей войне. Если не разрушить «Полночный Ветер», он разрушит мир.
— Хороший ты мужик, Декстр. — Бродников сел рядом, улыбнулся невесело. — Не будь генералом, я назвал бы тебя другом.
Теперь Декстр даже не знал, обидеться ему или обрадоваться.
— Нитриен никогда не враждовал с Ястребами, досточтимый ар-Каллиман.
— Почтенный, — ответил Бродников. — Это Латрик у нас досточтимый, старейшина. А я обычный долинник. И зовут меня Славян. Но можно и Чижик, разницы нет.
— Славян — домашнее имя?
— Да. И всё-таки, Декстр, что тебе теперь будет?
— Не знаю. — Если бы Бродников спросил «Что теперь будет со мной?», всё оказалось бы простым и понятным. Доложил магистру, и пусть у него голова болит. А теперь Декстр действительно не знал, что делать.
Но Бродников ждёт ответа.
— Какое тебе до меня дело? — разозлился Декстр.
— Подставил-то тебя я. Надо было уйти ещё в феврале, когда гроссмейстер «Уложение» принял. Но я остался собственные заморочки решать. Вот и получается, что подставил тебя. А раз я подставил, то мне и вытаскивать.
«Сепаратисты были стократ правы, когда мерили благородство ордена по Бродникову, — подумал Декстр. — Только формулировка неверная. Надо было сказать «Если Чижик до сих пор не бросил орден, то даже там должна быть хоть парочка достойных людей». Сказать то, что сказал сейчас Бродников, мне никогда не хватило бы ни смелости, ни чести. Чего себе-то врать… Я так не смогу никогда. Уехать бы парню, и побыстрее…».
— Нет, — покачал головой Бродников, — за дезертира тебе достанется не меньше.
Декстр торопливо проверил ментальные защиты. Но Бродников даже и не пытался прослушать, да и нечем ему прослушивать, в магии полный ноль.
— Тут телепатом быть не надо, — усмехнулся Бродников, — некоторые вещи столь очевидны.
Размышлял он напряжённо, прикидывал варианты.
— Лучше магистру прямо всё сказать. Тогда он промолчит, не станет выше докладывать, что в крепости ар-Каллиман ли-Бродников был. Соответственно тебе тоже ничего не сделает, поорёт максимум минут десять и заткнётся.