- Совершенно верно, мессир.
Гримберт делал вид, что разглядывает пестрые рыцарские штандарты, но его взгляд рассеянно скользил меж единорогов, драконов, грифонов и прочих геральдических тварей, чья биологическая нелепость лишь подчеркивалась неестественными позами. Сегодня ему нужен был лишь один, хорошо знакомый ему, герб.
И он нашел его – поодаль, у самого края ристалищной площадки.
Ничем не примечательный штандарт, теряющийся на общем фоне и даже, пожалуй, невзрачный. Полукруглый щит, разделенный на две равные половины, в правой части которого был изображен ключ со сложной бородкой, а в левой – черная птица с расправленным крылом. Гримберт улыбнулся. У утреннего спектакля было полно зрителей, но предназначался он лишь для одного. Гримберт надеялся, что у него было лучшее место.
Чтобы не выдать своего интереса к этому штандарту, он поспешно отвел взгляд и почти тотчас поморщился.
Самые удобные места у турнирной площадки заняло баронское воинство, но там, где заканчивались вымпела и знамена, бурлила настоящая каша, в которой уже невозможно было рассмотреть ливрей и гербов. Несмотря на то, что бой кончился несколько минут назад, а победитель и побежденный замерли в неподвижности, над ней плыл злой птичий клёкот возбужденной толпы, все еще распаленной поединком. Пехота. Если франкские рыцари были костьми войны, на которых держалась вся императорская машина армии, пехота служила ее мясом – жестким горьким мясом, опаленными тысячами войн, но так и не сгоревшим. Здесь царил еще больший хаос, чем среди благородных зрителей. Кое-где мелькали кирасы баронских дружин, но и те почти тонули в ворочающемся человеческом месиве.
Гримберт знал, что эти люди еще не скоро успокоятся. Как охотничьи псы накануне травли они чувствовали кровь, которая еще не успела пролиться, и потому были возбуждены сверх обычного.
Сейчас этот грязный сброд ругается, отсчитывая друг другу проигранные в споре монеты, богохульствует, пьет и распевает похабные песни, не подозревая, что уже завтра кого-то из них насадят на лангобардские копья, кому-то проломят голову шестопером, а кого-то бросят подыхать на поле боя с распоротым животом. И если вчерашние дружки еще вспомнят про него, то только для того, чтоб стянуть с него, еще хрипящего, сапоги.
Но это будет завтра, а пока они горланят и ругаются, деля еще не завоеванную добычу и рыча друг на друга. Злобная и заряженная колючей энергией биологическая масса, слишком примитивная, чтоб быть разумной, слишком агрессивная, чтобы эволюционировать.
Гримберт не ощущал по отношению к ней ничего кроме брезгливости и лишь вкус недавней победы приглушал это ощущение. Победа была заслуженной и честной, все остальное сейчас не имело значения. А главное – она была только началом.
- Восемь тысяч человек, - с непонятной гордостью произнес Гунтерих, уловив направление его взгляда, - Семь полнокровных полков аквитанских пикинеров, которых привел сенешаль, полк иберийских касадоров, две тысячи тяжелой пехоты, тысяча аквитанских аркебузиров, да еще наемники – кимвры, хатты, квады, херуски… Если Арбория не хочет причаститься христианским вином, то уже завтра причастится кровью, мессир.
Гримберт не знал, что его разозлило, то ли неуместная гордость в голосе кутильера, то ли упоминание квадов.
- Я бы не дал за это сборище и горсти куриного помета, - зло бросил он, - Единственное, на что годна пехота – не подпускать к рыцарям всякую лангобардскую шваль с ручными гранатами. Рыцарский кулак – вот, что проломит стены Арбории!
- Да, мессир, - покорно согласился Гунтерих, опуская голову, - Вы, без сомнения, правы.
- Тебе пора бы понимать истинное значение цифр – в твоем-то возрасте! Ну-ка, давай проверим тебя. Допустим, ты туринский купец, отправившийся в Тулузу за лошадьми. Сколько голов ты сможешь купить, если в кошеле у тебя тридцать флоринов золотом, а молодой тулузский жеребец идет в сезон по двести местных денье за голову?
Щеки Гунтериха приобрели бледно-алый оттенок.
- Я кутильер, мессир, - пробормотал он сдавленно, - А не купец. Мое дело – управляться с оружием, а не считать монеты.
- То-то и оно! – Гримберт вперил в него взгляд, заставив замолчать, - Если ты хочешь когда-нибудь забраться в доспех, то должен осознавать реальную важность чисел! Баллистические вычислители берут на себя всю работу, но это не значит, что ты должен развалиться в кабине, уповая на них. Рыцарь – это не броня, Гунтерих, и не орудия. Рыцарь – это тактическая единица, от действий которой зависит ход боя. Единица в окружении прочих цифр. Если эта единица не способна логически и здраво мыслить, если не сознает истинных величин, окружающих ее, толку от нее будет столько же, сколько от этого баронского сброда, который годен лишь на то, чтоб испачкать лангобардские копья! Так сколько голов ты купишь? Отвечай!