— Уж расстараются, — заверил брат Семион. — Самые яростные в вере это те молодые братья, что первый раз на приход поставлены. Уж более старательных в богослужении отцов и не бывает.
— Правильно, ты прав, поп, — сказал Волков. — Максимилиан!
Юноша тут же пришел.
— Там, в подарках архиепископа, есть ткань, такая же, из которой пошит мой фальтрок. Отрежь от материала две банды, ленты в ладонь шириной.
— Да, кавалер.
Волков еще не доел свою старую курицу, когда Максимилиан вернулся с лентами.
— Такие банды нужны?
Волков взял ленты, осмотрел их, кивнул и сказал Рохе:
— Строй людей.
Вскоре все люди были построены в четыре ряда. Хилли и Вилли стояли в первом ряду. Они единственные среди этого сброда походили на солдат. И доспех у них был, захваченный еще в арсенале Ференбурга, и оружие было.
Все замерли и ждали. Волков все дело возложил на Роху, тому помогал важный Сыч. Волков сидел на бочке, вытянув больную ногу, за ним стоял Максимилиан с новым и роскошным штандартом кавалера, с тем, который подарил ему архиепископ.
— Хельмут и Вильгельм из Ланна, выходите ко мне, — командовал Роха.
Юноши переглянулись удивленно и, придерживая тесаки на поясе, почти бегом двинулись к Рохе. Остановились около него, все еще не понимая, что тут происходит.
— Шапки долой! — командовал Роха.
Молодые люди сняли шлемы, стянули подшлемники.
— Рыцарь божий и хранитель веры Иероним Фолькоф по прозвищу Инквизитор…
— И господин Эшбахта, — добавил Сыч.
— Да, и господин Эшбахта, — продолжил Роха, — жалует вам обоим сержантский чин.
Оба юноши открыли рты от удивления.
— Вильгельм из Ланна, подойди ко мне, — продолжал Роха.
Вилли тут же подошел к Скарафаджо, тот повязал ему на левую руку выше локтя банду.
— Хельмут из Ланна, подойди ко мне! — командовал Роха дальше.
Хилли вышел, сразу протягивая Рохе руку. Роха повязал ленту и ему.
— От имени кавалера Фолькофа, господина Эшбахта, я вам присваиваю чин сержанта обоим. И будете вы сержантами среди стрелков в роте моей, — громко сказал Скрафаджо. — Я вот, что вам скажу, — продолжил он уже тише, — не вздумайте опозорить меня и мою роту перед кавалером. Иначе вы и до первого дела у меня не доживете, я сам вас прикончу. Идите, благодарите кавалера.
Хилли и Вилли пошли кланяться Волкову. Тот им кивнул и без особой теплоты сказал:
— Вы не радуйтесь сильно, возможно, что звания ваши преждевременны. Жалование у вас пока будет солдатское, а вот из добычи вы смеете просить порцию сержантскую. Кто-нибудь из вас грамотен?
Молодые люди переглянулись, и, глядя на их дурные физиономии, он понял, что грамоте они не учены.
— Писать, читать и считать чтобы выучились, — без всякой мягкости сказал Волков.
— Писать? — скорчил жалобную физиономию Вилли и опять глянул на своего друга.
— Нет в учении печали, — сказал брат Семион. — Я вас выучу, добрые отроки. Не хуже других будете.
Новоиспеченные сержанты глянули на святого отца, как голодные собаки смотрят на доброго человека, что отламывает им хлеб.
— Не спускаете с этого сброда глаз, — Волков указал на людей, что все еще стояли в строю. — Мне нужно, чтобы они научились стрелять быстро и метко. Нужно, чтобы они научились быстро перезаряжать оружие, быстро выходить на позицию и быстро уходить с нее. Нужно, чтобы они стали солдатами.
— Господин, мы все… — начал Вилли.
Но кавалер жестом прервал его. Встал и пошел, хромая, к людям:
— Еще раз говорю тем, кто слаб и думает уйти. Уходите сейчас.
Люди стали приглядываться, некоторые наклонялись, чтобы видеть весь ряд, может, кто из ряда выйдет, но никто не вышел.
Нет, эти мерзавцы хотели делить добычу. Они еще не понимали, куда попали.
— Хорошо, — сказал кавалер, когда так никто из строя и не вышел.
Он еще раз отсмотрел этих людей и ни на секунду не усомнился, что кто-то из них еще сбежит.
Они шли на юг, еще утром вошли в землю Фриннланд. Ничем эта земля не отличалась от земли Ланн, только дороги здесь были хуже. Городов тут больших не было, вокруг поля да пастбища, даже столица Фринланада, Эвельрат, и та была, кажется, невелика, не чета ни Малену, ни Вильбургу, ни Ланну.
Шли хорошим солдатским шагом. Волков не хотел давать поблажки, но вскоре Роха подъехал к нему и сказал, что людишки приустали.
— Привал? — удивился кавалер. — Мы только пошли.
— Они к такому шагу непривычны, горожане, лентяи. Были бы мужики, то шли бы и дальше, а эти уже едва плетутся, — пояснял Скарафаджо.