— У меня теперь и в моем доме, с вашего благословения, живет одна госпожа из рода Маленов, — едко заметил Волков.
— Поэтому я и предупреждаю вас, — как ни в чем не бывало, продолжал старик. — Будьте внимательны даже в своем доме.
— Я благодарен вам за вашу заботу, — продолжал язвить кавалер. — Жаль, что перед свадьбой вы мне этого не сказали.
И опять епископ не услышал его дурного тона:
— От яда я вас спасти не могу, тут вам самому придется стараться. А вот с другим я вам помогу. Кое-что вам даст мой хороший знакомый, его зовут Стефано Гандольфини и живет он на улице Пекарей. Езжайте к нему, возьмите у него все, что вам будет по нраву. У него для меня открыт кредит, так что все для вас будет бесплатно.
— И чем же он торгует, позвольте узнать? — спросил Волков.
— Тем, что вам может пригодиться — тайной броней.
Небольшой, двухэтажный, крепкий домишко с небольшими окнами, дверь прямо на улице. Никакого двора нет, коней пришлось оставить на улице, и Максимилиана с ними.
Хозяин был невысок, подвижен и темноволос, радушен и разговорчив. А когда узнал, что Волков пришел от епископа, так и вовсе стал сама любезность.
Он говорил с заметным, южным и знакомым акцентом.
— Лобмарди? — сразу спросил кавалер, переходя на знакомый ему ламбрийский язык.
— О! Сеньор кавалер знает мой язык? Были там? — отвечал торговец на ламбрийском.
— Приходилось, — отвечал с удовольствием Волков, давно он не говорил на этом красивом языке.
— Ах, как приятно услышать язык моей родины. Что привело вас сеньор? — радовался Стефано Гандольфини и многозначительно подмигивал. — Раз вас послал епископ, значит, вам нужна хорошая одежда.
— Одежда? — удивился кавалер. — Епископ говорил о какой-то защите.
— Именно, сеньор, именно. Пройдемте, я покажу вам, что у меня есть. Как хорошо, что у меня есть ваш размер.
Он провел Волкова на второй этаж в мастерскую. Это была удивительная мастерская, на первый взгляд это было место оружейника, тут была и небольшая наковальня, и небольшой горн, и инструменты по металлу. Но тут же было все, что присуще мастерской портного. И материи и кожи и иглы и ножницы.
На объемном манекене висел неплохой колет из крепкого синего сукна.
— Думаю, что вам будет как раз, — приглядывался к Волкову ламбриец снимая колет с манекена. — Давайте примерим.
— Это для меня? — удивлялся кавалер.
— Да, снимайте вашу одежду.
Сначала он не понял, отчего этот колет был так, на удивление, тяжел.
А Стефано Гандольфини тем временем застегивал на Волкове одежду, немного возясь с еще новыми, красивыми, серебряными пуговицами. Волков стал понимать, что колет не прост сразу, но только когда под его подбородком ламбриец застегнул последнюю пуговицу, он понял, насколько не проста эта одежда.
— Кольчуга, — произнес он.
— Именно, — улыбался Стефано, — и кольчуга, которую делал я! Она самая мелкая из всех, которые видел этот свет, и каждое кольцо закалено и запаяно. Нужно иметь очень крепкую руку и очень хороший кинжал, чтобы пробить ее.
Кружева закрывали часть руки и все горло до подбородка, а кольчуга прикрывал все тело, от подбородка до низа живота.
— Кружева можно отпороть и стирать, я взял не самую хорошую ткань, — продолжал мастер. — Парча или шелк долго не прослужат, а сукно служит долго. Ну как вам?
Он подвел Волкова к зеркалу. Да. Колет сидел на нем великолепно. Никак не ограничивая движение. Хоть в гимнастический зал в нем иди. И никто бы не подумал, что под сукном кольчуга.
— Великолепно, — сказал он на ламбрийском. — Сколько он стоит.
— Сорок талеров, — тут же ответил Стефано Гандольфини.
— Сорок талеров? — Волков даже развернулся к мастеру, чтобы видеть того. — За сорок талеров, здесь, в Малене, можно купить пять хороших кольчуг.
— Да, но не таких как моя, — нагло заявил ламбриец.
Впрочем, чего Волкову волноваться, епископ сказал, что все оплатит. И он сказал, разглядывая себя в зеркале:
— Я беру его.
— Отлично, — улыбался мастер, — как хорошо, что у меня он уже был готов, и вам не пришлось ждать. Но кроме этого колета я предложу вам еще кое-что. — Он открыл ларец и достал из него отличные перчатки черной замши: — Попробуйте.
Волков взял их. Перчатки были тоже тяжелы, значит и в них была вшита кольчуга. Он надел перчатки и стал разглядывать их.
— Вы правша? — спросил ламбриец.