— Обстановка была недурна, — перебил Рауль.
Маркиз де Тианж продолжал:
— Все сели. Прошло пять или шесть минут, потом с другой стороны перегородки медленно приподнялся черный занавес и явилась женщина. Это была Антония Верди. Она показалась мне молодой и очень хорошенькой. На ней была надета туника, не закрывающая слишком много сверху и очень короткая снизу, — словом, весьма неблагопристойная. Длинные и великолепные черные волосы струились по обнаженным плечам. Она подошла к столу и пустила на воду хрустальной чаши что-то такое, чего я не мог хорошенько рассмотреть. Регент сидел возле меня. Он наклонился и шепнул мне:
— Видите вы?
— Вижу, ваше высочество, — отвечал я, — но не знаю, что это такое.
— Это волшебная жаба, — сказал он мне с видом, глубоко убежденным. — Но вот полночь… Скоро вы увидите…
— В самом деле, на больших пале-рояльских часах пробило в эту минуту двенадцать ударов полночи. Итальянка стала на колени перед столом, протянула обе руки над хрустальной чашей и начала говорить с жабой самым нежным голосом.
«Милое создание, прекрасное создание, восторжествует ли для нас ад?.. Послушайся меня!.. Послушайся меня!.. Послушайся меня!..»
Жаба принялась плавать и прыгать в чаше, так что вода расплескалась во все стороны на зрителей. Несколько капель этой воды брызнули в лицо регенту, и я заметил, что он побледнел.
— Вам дурно, ваше высочество? — спросил я.
— Нет, — отвечал он, — но надо признаться, что все это очень странно и поневоле удивишься…
— Подождем до конца, — возразил я.
Итальянка, без сомнения, услышала наш разговор, хотя мы и говорили шепотом, и, верно, встревожилась, потому что тотчас вскричала:
— На колени! На колени все! Горе тем, кто не будет присутствовать при мрачных таинствах в безмолвии и созерцании…
Регент первый подал пример, став на колено; все подражали ему. Тогда началось вызывание духа…
— Любезный маркиз, — перебил Рауль, — скажите мне, пожалуйста, каким образом эта женщина производила заклинания?
— Сколько я мог понять, вслушиваясь в ее слова, она вызывала по способу коптов, как он описан у Аморрея.
— Очень хорошо, — сказал кавалер, — что ж было далее?
— Потом лампа вдруг погасла и в комнате с полминуты царствовала глубокая темнота. Вдруг, без всякого шума, возле итальянки явилась фигура мужчины чудесной красоты. Человек этот был высокого роста и сложен превосходно; свет, позволивший видеть его, происходил от него самого; все тело его сияло, будто он был натерт фосфором…
Рауль улыбнулся, услышав последние слова маркиза де Тианжа. Маркиз продолжал:
— Эта демонская фигура имела цвет лица бледно-матовый и немножко смуглый; глаза были очень велики, очень блестящи и очень выразительны; борода и волосы черны как уголь, губы красны как кровь, зубы белы и редки, как у волка. По краям лба у призрака видны были два маленьких нароста в виде рогов, но всего более удивлял широкий шрам, красный и сверкающий, который начинался у лба и оканчивался у левой пятки, извиваясь по всему телу подобно молнии.
— Видите вы этот шрам? — заметил мне регент. — Это след громового удара, поразившего падших ангелов…
— Мало-помалу, контуры дьявольского призрака делались менее фосфорическими, фигура начала бледнеть, потом угасла постепенно. Наступила опять темнота, лампа зажглась как бы по волшебству, призрак исчез, а итальянка распростерлась с удвоенной горячностью перед своей жабой, которая, казалось, спала. Регент сделал мне честь, взял меня под руку, возвращаясь в столовую.
— Маркиз, — сказал он мне дорогой, — что вы думаете обо всем этом?.. Знаете ли, что эта очаровательная женщина обещала мне скоро познакомить меня с демоном первого разряда, который откроет мне секрет превращения угля в бриллианты? Надо признаться, что в сравнении с этой милой волшебницей ваш друг кавалер де ла Транблэ просто ничтожный мальчишка, и я думаю, что сделаю недурна, если лишу его моего покровительства и отправлю в Бастилию… Что вы на это скажете, маркиз?
Я оцепенел от этого замечания; в эту минуту мне невозможно было вымолвить ни одного слова. К счастью, регент выпустил мою руку, не ожидая ответа, и поспешил на помощь к двум дамам, которым сделалось дурно, так они испугались вызывания духа. Я вышел из Пале-Рояля и на другой же день употребил все возможное, чтобы узнать, где вы, и уведомить вас о том, что случилось, чтобы вы могли отклонить грозу. Все мои старания были напрасны, как вам известно; но наконец вы вернулись, вы здесь, вы знаете все… Подумайте об этом хорошенько…
— Маркиз, — сказал Рауль, — вы правы, нам угрожает большая опасность, эта женщина может повредить нам…
— Вы согласны со мною. Тем лучше.
— Во-первых, итальянка Антония, как мне кажется, превосходно понимает свою роль и играет ее с редким искусством; во-вторых, если, как вы говорите, она молода и хороша…
— Очень молода, очень хороша и особенно чрезвычайно обольстительна, — перебил маркиз.
— Да, — заметил Рауль, — это огромное преимущество… С ним легко можно иметь влияние на такого человека как Филипп Орлеанский…
— Вы соглашаетесь, что зло существует, — сказал маркиз де Тианж, — а имеете ли вы средства отвратить его?..
— Еще не имею, — отвечал Рауль, — но я найду их, не сомневайтесь. Прежде всего надо уничтожить кредит итальянки, который, сказать мимоходом, не успел еще, как мне кажется, прочно утвердиться. Если мы не преуспеем в этом, что очень возможно, то все-таки у нас останется средство, за которое я ручаюсь…
— Какое?
— Союз…
— С итальянкой!
— Да.
— Но согласится ли она?
— Почему же нет? Если образ действий у нас почти одинаков, то, наверно, побуждения совершенно различны. Без всякого сомнения, Верди жаждет золота регента, а мы просим у него только покровительства. Понятно, что интересы наши требуют взаимного содействия; мы не должны вредить друг другу.
— Вы правы!.. Всегда правы!.. Знаете ли, любезный кавалер, что вы были бы несравненным дипломатом, если бы захотели потрудиться?..
— Еще бы! — самонадеянно отвечал Рауль. — человек, хорошо организованный, успевает во всем!..
— И что же вы намерены делать?
— Надо собрать сведения, узнать наверно, кто такая эта итальянка и кто был посредником ее сношений с Пале-Роялем! Потом, как вы сейчас сказали, я подумаю, или мы подумаем вместе…
— Располагайте мною во всем; вы знаете, кто я, и можете быть уверены, что я всегда готов к вашим услугам.
— Полагаюсь на это. Теперь, любезный маркиз, поговорим о ваших собственных делах, а также и о моих.
— Сколько хотите…
— Получили вы сто тысяч экю?
— Да, и благодарю вас.
— Нужны вам еще деньги?
— Пока нет.
— Не стесняйтесь, вы знаете, что тигель кипит день и ночь и пресс действует безостановочно,
— Знаю, поэтому, как вы видите, и пользуюсь бессовестно.
— Мы кончили о ваших делах, теперь перейдем к моим. Я хочу просить вас оказать мне услугу.
— Тем лучше! Доставляя мне случай быть вам полезным, вы обязываете меня самого.
— Эта услуга чрезвычайно для меня важна.
— Говорите.
— Прежде всего я должен сделать вам признание…
— Слушаю.
— Вы не будете смеяться надо мной?
— И не подумаю…
— Ну! Я…
— Что такое?..
— Влюблен!..
— Вы влюблены?.. Вы?..
— Боже мой, да! Влюблен, как безумец!.. Влюблен, как ребенок!..
— Я думал, что вы уже не поддадитесь более любовному недугу, — заметил Тианж улыбаясь. — Но все-таки, если вам еще хочется носить цвета купидона, я не буду насмехаться над вами… О вас надо жалеть!..
— Вот уже и эпиграммы!.. Вы нарушаете договор!