На лестнице послышался легкий шум тихо приближавшихся шагов. Зубы жида стучали.
— Заряжены ваши пистолеты? — спросила Венера.
— Да.
— Пойдемте же…
Венера взяла Натана за руку, поставила его возле самой двери и потом, наклонившись к самому его уху, шепнула:
— Они сговаривались выбить дверь и тотчас броситься один к кровати, на которой, как они думают, вы спите, а другой — в комнату вашей дочери. Подождите, пока они войдут, не торопитесь и стреляйте в упор.
Натан не мог говорить, но сделал знак согласия. На лестнице шум прекратился. Воцарилось глубокое молчание, продолжавшееся с минуту, но показавшееся целым годом трем действующим лицам этой сцены. Потом послышалось легкое царапанье в дверь. Очевидно, злодеи отыскивали замок. Замок наконец был ими найден, и дверь стала тихо отодвигаться; но так как она была заперта изнутри задвижкой, то не отворилась.
Венера дотронулась до руки Натана, чтобы напомнить ему, что решительная минута приближается. Опять наступила тишина. Потом раздался сильный удар. Дверь затрещала и растворилась. Двое мужчин, из которых один держал в левой руке прикрытый фонарь, прыгнули в комнату, как ягуары. При мерцающем свете фонаря они приметили Натана, державшего по пистолету в каждой руке. Трактирщик дико вскрикнул и хотел броситься назад; но было уже поздно. Натан выстрелил. Пуля поразила толстяка в голову, и тот упал.
После этой неожиданной катастрофы слуга бросился назад на лестницу; но Натан, видя, что опасности уже не было, расхрабрился и бросился за ним в погоню. Конюх пробежал уже ступеней десять. Страх придавал ему прыти. Натан выстрелил из второго пистолета к убил его наповал.
— Спасены! — вскричал он с восторгом. — Спасены!.. Спасены!.. Да будет благословен Бог Авраама, Исаака и Иакова!.. Обе мои пули попали в цель!..
— Да, спасены! — повторила Дебора, бросившись на шею к Венере и прижимая ее к сердцу. — Спасены, но благодаря вам!.. Хотите быть моей сестрой?..
— Вашей сестрой!.. — отвечала Венера. — О! Да… И я буду любить вас всей душой!.. Теперь не будем терять времени, — прибавила она, освобождаясь из объятий Деборы. — Весь этот шум может поднять тревогу в деревенских домах, и хотя мы только защищались, но нас могут обвинить в убийстве… И Богу известно, что нелегко оправдываются несправедливо обвиненные!.. Воспользуемся ночной темнотой… Возьмем мать мою, она там внизу, и отправимся…
— Да!.. Да… — подтвердил Натан. — В путь!
Жид взвалил чемодан на плечо; Венера и Дебора прошли первые, перешагнули на лестнице через окровавленный труп конюха и вошли в кухню. Вслед за ними вошел и Натан. Огонь все еще горел в камине. Медная лампа, стоявшая на столе, еще не погасла.
Венера позвала Молох, которая, дрожа от страха, вышла из своего убежища. Натан побежал в конюшню, наскоро взнуздал Робоама и привязал драгоценный чемодан на место. Затем путешественники поспешно удалились из деревни.
Впрочем, им нечего было опасаться преследования: крестьяне спят крепко. Пистолетные выстрелы никого не разбудили. Служанка же, жившая в гостинице, хотя и слышала их, но страх удержал ее в каморке, дверь которой она загромоздила всем, что только попалось ей под руку. Через несколько часов, уже днем, она решилась растворить дверь. Известно, какое зрелище поразило ее взоры. Она раскричалась, начала звать на помощь, собрала всю деревню. Оба трупа уже окоченели. Тотчас послали за уголовным судьей в ближайший город.
Судья и присяжные приехали в полдень и без труда удостоверились, что слуга и хозяин получили по пуле после того, как выломали дверь постояльцев. Длинные ножи, найденные при убитых, не оставляли никакого сомнения относительно их намерений. К тому же господин и слуга слыли отпетыми мошенниками, и вся деревня обрадовалась, что освободилась от них. Вследствие этого суд решил, что беглецов нечего преследовать.
— Куда вы идете? — спросила Дебора Венеру, когда маленький караван пошел медленнее.
— В Париж, — отвечала молодая девушка.
— И мы также.
— Если вы согласны, давайте путешествовать вместе.
— Если мы согласны!.. Разве вы забыли, что я вас просила быть моей сестрой?..
— Такое не забывается.
И девушки снова обнялись.
— Как вас зовут, сестрица? — спросила жидовка.
— Венера.
— Какое прелестное имя!
— А вас, сестрица?
— Дебора.
XVIII. Взгляд назад
Как и прикидывал Натан, путешествие до Парижа продолжалось пять дней.
В это время девушки подружились. Дебора расспросила Венеру о ее прошлом и настоящем положении. Рассказ Венеры заинтересовал Дебору чрезвычайно и придал новую силу ее рождающейся привязанности. Ей хотелось не расставаться с Венерой и поместить ее в дом отца. Она заговорила об этом с Натаном, но он, несмотря на слепую любовь к дочери, не согласился. Он был ростовщиком, и его темные занятия не позволяли ему вводить в свой дом никого постороннего. Дебора несколько утешилась при мысли, что Венера будет приходить к ней часто, почти каждый день. Разумеется, Венера обещала.
Хоть Натан был жидом и, следовательно, скупым, но выказал свою признательность за огромную услугу, оказанную ему девушкой. Расставаясь с Молох и Венерой по приезде в Париж, он сунул в руки старухи кошелек с двадцатью золотыми монетами. Венера этого не знала; иначе гордость ее оскорбилась бы при виде этих денег.
Старуха скоро нашла в улице Прувер маленькую квартирку, в которую, благодаря щедрости Натана, она смогла поставить необходимую мебель, купленную по случаю на вещевом рынке.
Прошел год. Положение наших действующих лиц не изменилось. Молох, как мы уже знаем, мечтала составить себе состояние в Париже ворожбой; но эта мечта ее мало-помалу рассеялась. Хотя ее слава как ворожеи распространилась и упрочилась в квартале, клиенты тут были редки и по большей части так же бедны, как она сама, и плохо платили ей за предсказания. Время от времени, проходя по улице, Молох слышала, как ее называли колдуньей и угрожали смоленой рубашкой и костром.
Венера слыла ее дочерью. Насмешники прибавляли, смеясь, что такая хорошенькая девушка, родившись от престарелой колдуньи, могла иметь отцом только дьявола. Эти сплетни понемногу распространились, и Венера получила прозвище Люцифер. Она знала это, и ей нравилось это имя. Даже Натан и Дебора называли ее так.
Читатели наши, вероятно, помнят, в каком положении оставили мы героя этой истории, Рауля де ла Транблэ?
В бесчувственной девушке, перед которой Дебора стояла на коленях, Рауль узнал Люцифер!..
Нужно ли объяснять это обстоятельство? Оно говорит само за себя. Венера со своим женским инстинктом, с опытом странствующей жизни поняла, что Дебора любила того таинственного молодого человека, который два раза приходил к Натану и на гербе которого красовалась золотая осина в красном поле. Это она, по просьбе жидовки, достала гербовник. Но Венера и сама любила. Она любила прекрасного незнакомца, с которым столкнулась на углу улицы Ришелье и которого спасла от смерти в своем смиренном жилище на улице Прувер. И теперь в кавалере де ла Транблэ, которого любила Дебора, Венера узнала молодого человека, которому тоже отдала свое сердце! Дебора была ее соперницей!.. Но она к тому же была богаче, прелестнее и потому непременно должна была одержать верх в борьбе, которая могла начаться между ними!..
Вот почему Венера упала в обморок. Этот обморок некоторым образом был первой сценой ужасной драмы, готовившейся разыграться между двумя девушками.
Присутствие в комнате Деборы гербовника, открытого на странице, заключавшей генеалогию маркизов де ла Транблэ, имя которых Рауль носил, все объяснило ему. Он понял, что был любим прелестной жидовкой, и это убеждение еще более утвердило его в планах обольщения. Но в то время, как он решился достичь своего, он с первого шага встретил непреодолимые препятствия. Дебору стерегли лучше, чем одалисок в гареме турецкого султана, лучше, нежели классические яблоки в Геспеидском саду. В доме Натана не было Цербера, которого было бы можно усыпить, бросив ему медовый пирожок. Хотя Эзехиель Натан был существо смешное, да сверх того неутомимый кредитор, он имел отцовское сердце. Нежность его к Деборе доходила до обожания; но эта нежность не делала его слепым. Начинающаяся страсть дочери к красивому дворянину не укрылась от него; а так как он считал невозможным брак маркиза с наследницей проклятого рода, то понял, что Рауль будет стараться обольстить Дебору. Скажем к похвале Натана, что он охотнее отдал бы свою кровь, свою жизнь, даже свое золото, чем стал бы торговать честью дочери. Поэтому он окружил Дебору надзором, который расстроил все попытки Рауля. Напрасно молодой человек расточал золото и с княжеской щедростью подкупал самых хитрых и ловких агентов, ни один из них не смог даже переступить через порог дома Натана, а не то что обменяться хоть одним словом с Деборой или передать ей записку. Рауль убедился, что это ему не удастся. Он узнал, кроме того, что Натан, несмотря на свою внешнюю бедность, был одним из крупнейших банкиров и что его богатство без преувеличения оценивалось в несколько миллионов экю.