Царица Савская глядела на меня две или три секунды с презрительным сожалением. Улыбка приподняла ее розовые ноздри и пунцовые губки. Потом она сказала мне:
– Разве ты не знаешь, что Солиман-бен-Дауд был величайший чародей на свете?.. Разве ты не знаешь, что он повелевал стихиями и что, по его голосу, мертвецы выходили тотчас из своих могил?..
Я совершенно этого не знал, но, стыдясь моего неведения, которое так оскорбляло Балкиду, отвечал с смирением:
– Извините меня, царица, я забыл. Но, – прибавил я через минуту, – разве вы удостоили явиться ко мне только затем, чтобы напомнить об этом?..
– Нет.
– Вы имели другую причину?
– Имела.
– Могу я узнать?
– Я хочу заплатить тебе, потомку Гюга де ла Транблэ, рыцаря крестовых походов, долг признательности!..
– Разве мой предок Гюг де ла Транблэ оказал вам какую-нибудь услугу?..
– Величайшую. Ему – так как он велел воспроизвести меня на этих обоях в моей земной оболочке, обязана я тем, что оживаю на этом свете в известные дни и часы.
– И вы выбрали меня, чтобы заплатить этот долг?
– Да.
– Очень благодарен, царица! Принимаю заранее и с закрытыми глазами все, что бы вы ни сделали для меня… – вскричал я.
– Я сделаю многое, – возразила Балкида, – потому что открою тебе некоторые из чародейских тайн Солимана-бен-Дауда…
XV. Первый успех
– И царица одержала свое обещание? – с живостью перебил Рауля герцог Орлеанский.
– Сдержала, ваше высочество.
– Как?.. Она вам передала знания и могущество Солимана…
– Не совсем, ваше высочество, потому что тогда я был бы могущественнейшим из людей, могущественнее, нежели все государи на свете! Она научила меня только некоторым тайнам своего царственного любовника, и то немногое, что я знаю из магии и чародейства, узнал я от нес…
– Итак, могущество вызываний… это могущество, о котором вы сейчас говорили?..
– Мне передала его царица Савская.
– Странно!.. Странно и удивительно!.. – прошептал герцог Орлеанский, погрузившись в глубокую задумчивость, которая, впрочем, была непродолжительна.
Скоро он поднял голову и спросил:
– Но после того, кавалер, видали ли вы Балкиду?..
– Очень часто, ваше высочество.
– До которых пор это продолжалось?
– Это продолжается до сих пор… Редко случается, чтобы я пропустил месяц или два, не призывая ее. Она всегда приходит на мой зов… Я расспрашиваю ее, и она отвечает мне… Я советуюсь с ней, и она руководит мною…
– Как? – вскричал регент вне себя от изумления, – вы еще и теперь вызываете ее?..
– Да, конечно!.. Ваше высочество, только на этот раз дело идет не о вызывании… Не тень вызываю я из глубины мрака силою моих заклинаний… нет… а царица, изображенная на обоях, вдруг становится живым существом…
– Стало быть, таинственные обои еще существуют?
– Существуют, ваше высочество.
– Конечно, в Пикардии?
– Нет, ваше высочество.
– Где же?
– Здесь, в Париже. Я считаю царицу Саба моим добрым гением и не расстаюсь с ее изображением…
– В таком случае я могу ее увидеть?..
– Непременно… если ваше королевское высочество этого желаете…
После этих последних слов Рауль бросил на маркиза де Тианжа взгляд, в котором видна была вся гордость упроченного торжества. Филипп Орлеанский продолжал:
– Значит, я могу присутствовать при чуде… могу быть свидетелем этого удивительного преобразования?..
– Вашему королевскому высочеству стоит только захотеть… – отвечал Рауль, низко кланяясь.
– Вы были правы, кавалер, – продолжал Филипп, – вы были правы, что не хотели принять унизительного звания соперника Антонии Верди!.. Что такое знание этой ничтожной чародейки в сравнении с вашим знанием?.. Что значит ее могущество в сравнении с вашим?
На этот раз взгляд Рауля опять выразительно устремился на маркиза де Тианжа. Конечно, Рауль имел право гордиться самим собой, потому что он достиг с невероятным искусством первой части удивительно придуманного плана.
Между тем ужин приближался к концу и вместо того, чтобы, по обычаям Пале-Рояля, превратиться в оргию, сделался угрюм и безмолвен. Фантастические рассказы Рауля произвели на всех присутствующих впечатление зловещее и страшное. Собеседникам казалось, что, того и гляди, в залу пиршества явятся привидения, и каждый спрашивал себя, живое ли существо его сосед. Герцог Орлеанский понял, что невозможно было бороться против этой общей озабоченности, и встал из-за стола, говоря одной из оперных богинь:
– Уверена ли ты, Эмили, что ты не умерла и не похоронена две тысячи лет назад под каким-нибудь пелопоннесским лавром?.. Уверена ли ты, что ты не тень Аспази и Фринеи?
– Мне кажется, – возразила прелестная девушка, – что ваше высочество не раз могли убедиться в том, что я не тень…
– Совершенно справедливо, моя очаровательная Лаиса… Ступай же ожидать меня в моей комнате… мне надо поговорить с тобой…
– О греческой истории, ваше высочество?
– Именно.
Эмили исчезла, преследуемая грозными взглядами Парабер и Сабран. Потом регент отпустил остальных гостей, сказав Раулю:
– Кавалер де ла Транблэ, я жду вас завтра в два часа… нам надо поговорить о важных вещах…
– Завтра в два часа, – отвечал Рауль, – я буду иметь честь явиться к вашему королевскому высочеству.
И он пошел с маркизом де Тианжем к карете последнего, которая ждала их.
– Ну, маркиз, довольны ли вы мною? – спросил кавалер, как только они уселись на мягкие подушки кареты, быстро покатившейся.
– Вы спрашиваете, доволен ли я?
– Да.
– Ну, друг мой, я в восхищении, я в восторге!..
– Точно?
– Даю вам честное слово!
– Вы находите, что я хорошо разыграл свою роль?..
– До такой степени хорошо, что я, даже будучи предупрежден, слушал вас с изумлением и спрашивал себя иногда, не справедливо ли все это, так много было истины, естественности и убеждения в вашем рассказе…
– Вы меня радуете, маркиз!..
– Радуйтесь, радуйтесь, мой милый, потому что вы одержали блистательную победу, и кажется, она будет решительной.
– Итак, по вашему мнению, теперь крепко мы держим Филиппа?
– Связанного по рукам и ногам, – прибавил де Тианж. – И если вы будете продолжать как начали, то скоро будете управлять тем, кто управляет Францией!..
– Принимаю предсказание.
– Помните, кавалер, – заметил, смеясь маркиз, – что с нынешнего дня я прошу вашего покровительства на то время, пока вы будете всемогущим.
– Оно обещано вам заранее! – отвечал Рауль тем же тоном. – Удар, нанесенный итальянке, был жесток, не правда ли? – прибавил он гораздо серьезнее.
– Так жесток, что я сомневаюсь, поднимется ли она… Теперь я не дал бы и пятисот пистолей за влияние Антонии Верди на регента…
– Да услышит вас сатана, покровительствующий нам.
– Вот мы и доехали до ваших дверей, – сказал маркиз. – Не нужно ли нам условиться в чем-нибудь?
– Да, конечно!
– Я к вашим услугам…
– Я, кажется, говорил вам, что знаменитые обои находятся в разрушенном домишке, который называется Маленьким Замком и расположен между Сен-Жерменом и Рюэлем, на берегах Сены?..
– Да, вы мне говорили…
– Надо, чтобы эти обои были привезены в Париж как можно скорее.
– Ничто не мешает нам сделать это сегодня же.
– У вас, конечно, есть слуга, на которого вы можете положиться?
– Есть.
– У меня же есть мой верный Жак, который ради меня позволит изрубить себя на куски… Этих двух человек довольно.
– Что вы хотите с ними делать?
– Завтра утром, как только начнет рассветать, вы, я, ваш лакей и Жак отправимся в путь. Лошадьми править будет Жак. Через полтора часа мы будем в Маленьком Замке: лакеи наши снимут и завернут обои, а мы привезем их в Париж; следовательно, слухи о нашей поездке не дойдут до Пале-Рояля.
– Ну, если вы хотите, я завтра приеду за вами в восемь часов утра в охотничьем экипаже, чрезвычайно легком на ходу… Лошади мои помчат нас быстрее ветра.