Я округлил глаза. Трупы начали шевелиться, даже половинки разрубленных мной тварей конвульсивно задергались.
— А вот и первый сюрприз, — прошептала Лека.
«Отмеченный скверной Крысолюд. 5 уровень».
— Двойной опыт! — храбрясь больше чтобы подбодрить себя, крикнул я и вогнал в голову меч, поднимающемуся возле моих ног ожившему крысюку.
Пригвожденный к полу он продолжал шевелиться. Я искренне пожалел, что Мастер Игры поскупился и не выдает информацию о количестве жизни у монстров и нанесенном им уроне.
В воздухе пропело две стрелы, и прогудела одна сосулька. Поднявшийся крысолюд вращал мертвыми бельмами и продолжал стоять с оторванной, ледяной магической стрелой, лапой и двумя стрелами в груди. Еще шесть его мертвых сородичей поднимались с пола.
— Их надо на части разрубить! — выкрикнул свое предположение Флавий. — Или башку снести.
— Долбите проповедника, а я займусь этими не до зомби, — ответил я и начал кромсать шевелящийся у моих ног труп.
Мертвые крысолюды были еще тупее, чем когда были живы, и гораздо медлительнее, но зато стали крепче. Видимо запас их «жизненных» сил увеличился или мертвое тело имело больше защиты от физического урона.
Пока девушка с парнем пытались нанести урон или хотя бы зацепить верткого «проповедника», я шинковал восставших тварей. Было не сложно, главное не давать им себя окружить, но утомительно. Кости у мертвяков действительно были крепкими. Зато опыт с них шел хороший, по восемьдесят очков за каждого, я не стал гадать, по какой шкале его рассчитывает Мастер Игры, а просто удовлетворенно хмыкал после очередного разделанного на куски монстра.
Чем меньше становилось оживших тварей, тем громче визжал крысюк скачущий вокруг алтаря. Сделать он ничего не мог, Лека и Флавий не давали ему такой возможности.
— Лекс давай скорее, — поторопил меня товарищ. — У меня энергия заканчивается, а у Леки стрелы.
— Последний! — крикнул я в ответ, с сильным замахом вогнав в плечо мертвому крысолюду свой меч, лезвие которого было полностью покрыто темно зеленой слизью.
— Сильно устал? — девушка выцеливала прячущегося за треснувшим алтарем крысюка с кинжалом, в ее голосе я услышал нотки переживания. Мне стало приятно.
— Есть немного, — небрежно бросил я, но скорее, чтобы показать свою готовность продолжить бой, нежели свое физическое превосходство над ними.
Алтарь стоял в метре от меня, и я четко слышал злобное рычание мерзкого ублюдка, что прятался за потемневшим камнем. Флавий и Лека стояли где-то в центре молельного зала. Точнее мой товарищ удобно устроился на лавке, откинувшись на спинку, и восстанавливал свою энергию, решив не тратить зелье маны, которых девушка сделала всего два и отдала их ему перед тем, как мы зашли сюда. Наша лучница собирала стрелы, но оба они меня заверили, что в любую секунду придут мне на помощь.
Крысиный пастор вел себя очень странно, укрывшись за алтарем и не пытаясь нас убить.
Я собрал в кулак свое достоинство, фигурально конечно, и шагнул за алтарь. Крысюк кинулся на меня с такой скоростью, что я едва успел отбить его выпад, но сместившись в сторону, этот гаденыш полоснул меня своим кинжалом по руке. Как вы помните, мои руки прикрывали только рукава рубахи, наручами я еще не обзавелся. Мне, наверное, показалось, но я слышал, как зашипела моя кровь, что попала на лезвие кинжала.
Я крутанулся за противником не желая оставлять эту верткую сволочь у себя за спиной, но он был нереально проворным сукиным сыном. Острая боль пронзила мое бедро, а крысолюд уже был вне зоны досягаемости моего оружия.
— Сука! — проорал я от боли и негодования. — Помогайте, давайте! Эта тварь слишком резвая.
Я не успел еще закончить фразу, а он уже ткнул меня в поясницу, в аккурат под самым доспехом. Боль была такая, как будто в тело загнали раскаленный прут и в этот раз я отчетливо услышал громкое шипение.
Тонкий свист выпущенной стрелы и резкая боль в правом бедре. Я кричу и глупо пялюсь на торчащую в моей ноге стрелу. Крысиный проповедник отскочил от меня, вновь укрывшись за алтарем от заклинаний Флавия и стрел Леки.
— Ты чё творишь!? — я поднял глаза на виновато улыбающуюся девушку и шепчущую мне одними губами: «сори». — Ты вообще, на чьей стороне?
Резвая тварь что-то шипела и порыкивала, перебирая перед собой когтистыми пальцами. Я перехватил клинок двумя руками и, плюнув на боль в ноге и пояснице, рванул к ней. Крысюк распахнул свою пасть, обнажив длинные желтые клыки, и пронзительно завизжав, моментально переместился назад, метра на три, практически уперевшись в стену часовни. Спустя мгновенье он разделился на четыре своих точных копии, которые скалились и буравили меня своими красными злобными глазенками.