— Думаю, — сказал он, — что у ван Друда были основания хотеть взорвать именно это здание, и что мы выясним больше на этой встрече.
Мы не говорили о ван Друде со времени спасения Рэйвена из темницы в клубе «Хелл-Гейт». Когда другие упоминали его, его глаза темнели, и он отворачивался. Крылья Рэйвена исцелились, его собственные перья вырастали поверх надставленных, и его шрамы побледнели, но я подозревала, что были невидимые мне шрамы, полученные им в той яме и которые теперь он нёс в своей душе.
— Когда ты был в заточении, — произнесла я, — ты… слышал ван Друда?
Он пожал плечами, зашелестев перьями, и отвёл от меня взгляд.
— Да. Он был в моей голове, рассказывал мне ужасные вещи.
— Именно так он и делает, — сказала я. — Он находит твои слабости и затем использует их, чтобы вломиться в твою душу и впустить туда сумерки. Он сказал мне, что моя мама боялась, что я превращусь в монстра и что мой отец знал обо мне, когда бросил меня. Он заставил меня чувствовать себя монстром.
— Ты и сейчас себя так чувствуешь? — спросил он, по-прежнему не смотря на меня. — Монстром?
— Нет, — сказала я, стиснув его руку. — Мои друзья не отказались от меня, даже узнав, кем я была. Твои друзья поддержали меня. Ты… — я ладонью накрыла его щёку и повернула его лицом к себе. — Ты рисковал своей жизнью ради спасения моих друзей. Ты не монстр… как тогда я могу им быть?
В первом румянце рассвета его кожа казалась розовой, и он выглядел очень юным.
— Он сказал мне… — он сглотнул и сжал челюсть. — Он сказал мне, что ты любишь Натана.
Я едва не рассмеялась.
— Из всего, что ван Друд смог выбрать, он ухватился за нечто такое…
Я собиралась сказать «мелочное», но затем я вспомнила слова Дейм Бекуит «Зло часто вырастает из столь мелочной зависти и обид». А Рэйвен просто заполнил пробелы.
— Правдивое?
— Не будь глупцом! Я не…
Но я не могла произнести это со всей откровенностью. Я представила Натана, скользившего на коньках по льду, Натана за штурвалом «Полумесяца», признающегося мне в любви, и как я говорила Натану, что люблю его, в то время как он был под контролем ван Друда… затем Натана, несущего Хелен на руках вниз все двадцать семь лестничных пролетов.
— Натан с Хелен, — сказала я в итоге, хотя не совсем была уверена, что их связь была романтической. — И я люблю тебя.
Это было правдой, неважно насколько противоречивые чувства я могла бы испытывать к Натану.
— И я тебя, — произнёс Рэйвен, сложив вокруг меня крылья. — Только это помогло мне пережить все те недели в яме, слушая ван Друда в своей голове. Неважно как сильно он старался убедить меня, что ты не любишь меня. Вспоминая, как сильно я люблю тебя, я смог остаться цельным. Ван Друд проиграл, точно так же как он потерпел неудачу с взрывом Вулворт-билдинга, потому что наши с тобой друзья не позволили разногласиям своих Старейшин разобщить их. Думаю, именно поэтому мы встречаемся там. Вдобавок к тому, Старейшины счастливы, что встреча будет проходить где-то так высоко. Им нравится видеть, что грядёт.
До того как я успела спросить что он имел в виду, он остановил мой рот поцелуем таким настойчивым и неотложным, что это затопило мои крылья пламенем. Они распахнулись янтарно-золотистым нимбом вокруг нас, соперничая с восходящим солнцем на востоке.
ГЛАВА 38
Несмотря на веские доводы Рэйвена, я не так была довольна выбором места для встречи, как он. Я знала, что Орден вложил средства в здание, и опасалась, что он стремился пустить пыль в глаза своим богатством и мощью. Я также была сильно потрясена, узнав, что дядя Тэдди был вызван на встречу, и беспокоилась, что Совет планировал использовать его как пример вреда, который причинялся людям посредством контакта с фейри. Когда я пошла навестить мисс Шарп в доме её тётушек, она согласилась со мной, и сомневалась, что им получится вообще заставить дядю покинуть Дом Фиалок. Но когда Тэдди показали фотографию Вулворт-билдинга, он очень взволновался и преисполнился решимости поехать.
— Это же как часовая башня, которую разрабатывал папа! — воскликнул он.
Эммалайн попыталась объяснить, что это не совсем часовая башня — на башне даже часов не было — но Тэдди настаивал, что так и было, и это означало, что место было безопасным, потому что часы уберегут нас. И как будто бы чтобы продемонстрировать его точку зрения, часы в Доме Фиалок начали отбивать час. С тех пор как Рэйвен наладил их, они били синхронно, каждая мелодия сливалась с другими в симфонию, которая, в самом деле, дарила чувство безопасности — обоим: и Дарклингу и человеку во мне. Дядя Тэдди был прав. Тадеуш Шарп создал часы для защиты Дома Фиалок от всякого вреда. «Было бы хорошо, — подумала я, поглощая очередную лепёшку, — если бы Вулворт-билдинг было построено с такой же целью».