— Он похож на никудышного денди, — высказалась теперь мисс Кори, поглядев через край крыши. — Я даже отсюда уже могу почувствовать запах его ромового одеколона.
Я выглянула через край крыши и увидела мистера Беллоуза и Натана, стоявшими на главном крыльце клуба. Мистер Беллоуз, который обычно носил тусклые твидовые костюмы, был одет в кричащий клетчатый костюм, короткие гетры, и шляпу, которую теперь он снял, явив гладко зачесанные назад волосы, когда открылась дверь. Слабый запах джина и розовых духов слился с лавровишневым одеколоном мистера Беллоуза и донёсся до нашего насеста вместе с женским голосом. Я склонилась ближе к краю крыши и воспользовалась внутренним слухом, желая расслышать, что она говорила.
— Вам не нужно бахвалиться своими медяками в мою сторону, Бриллиантовый Джим, — промурлыкала она богатым, соблазнительным голосом. — Лишь джентльмены с рекомендациями могут быть приняты Мадам Лефевр.
Натан, в лишь чуть более сдержанном наряде, шагнул вперёд и прошептал что-то на ухо Мадам Лефевр. Даже своими птичьими ушами я не смогла услышать, что он сказал, но все на набережной, должно быть, услышали гортанный смех мадам Лефевр.
— Ну, почему же вы сразу не сказали, что вы знакомы с Большим Джимом О'Мэлли, мальчи-ки? Здесь всегда рады друзьям Большого Джима.
— Большой Джим О'Мэлли? — повторила я, опустившись на пятки, как только Натан и мистер Беллоуз исчезли внутри. Мисс Кори выглядела озадаченной, и я вспомнила, что она не могла услышать то, что я могла, поэтому я объяснила, что услышала, как Натан произнёс это имя.
— Хмм… — она сказала, посмотрев на меня прищуренными глазами. — Большой Джим О'Мэлли — большая шишка в политическом обществе Таммани-холл. Не могу представить, откуда Натан его знает, но с его стороны было умно использовать это имя, чтобы попасть внутрь. Натан куда умнее, чем показывает.
Я уставилась на неё, удивившись тому, что она вообще думала о Натане Бекуите.
— Я не думала, что вам вообще нравятся… — начала я, но когда поняла, что собиралась сказать, я зажала рот ладонью.
Мисс Кори наклонила голову и улыбнулась.
— Мужчины? — уточнила она. — Ты это собиралась сказать?
— Я не имела в в-виду… — я начала заикаться, не зная, что я имела в виду, и, почувствовав себя так, будто вторглась на запретную территорию.
Кровь прилила к моим щекам. К счастью, единственный свет на крыше исходил от сварочных горелок рабочих, всю ночь трудившихся на здании Вулворта в восьми кварталах к западу.
— Полагаю, вероятно, ты заметила, что мне не нравится Руперт Беллоуз, — ответила она с напряжённой улыбкой.
В свете сварочных горелок я смогла увидеть, насколько бледной она стала. В дневное время она обычно носила вуаль, чтобы скрыть метки на лице, но для сегодняшней операции она сняла её. Следы на её лице выделялись как созвездия в далекой Вселенной. Вспомнив, что мисс Шарп рассказала мне об их происхождении, я испытала внезапную острую боль из-за неё. Мисс Кори была так добра ко мне в Блитвуде. Она устроила меня на неполный рабочий день в качестве своего ассистента в библиотеку, чтобы увеличить моё пособие и дать мне независимость. Меньше всего я хотела, совать нос в её секреты и заставлять её чувствовать себя неловко.
— Да, конечно, это то, что я имела в виду, — сказала я, испытав признательность за выход, который она мне предоставила.
На мгновение я подумала, что она позабудет об этом, но затем она вздохнула и сказала:
— Или, возможно, ты заметила намного больше, чем это.
Я могла бы притвориться, что не поняла, о чем она вела речь, но потом я вспомнила, каково это — хранить свой собственный секрет.
— Думаю, я заметила, что вам очень нравится Мисс Шарп, — сказала я.
Она прикусила губу.
— Да, мне действительно очень нравится Вионетта, — ответила она скрипучим натянутым голосом. — Она мне нравится… — она отвела взгляд и пристально посмотрела на половину завершенное здание Вулворт, словно слова об её чувствах можно было бы отыскать в искусно вырезанной готической башне. — Она мне нравится больше, чем друг. Я хотела бы провести остаток своей жизни с ней, и мне всё равно, где и как.
— Она чувствует то же самое? — спросила я.
— Я не знаю! — вскрикнула она. — Откуда я могу знать? Если я скажу ей, что чувствую, это может разрушить нашу дружбу, — она повернулась ко мне, её глаза блестели, как будто в них поселились вспышки сварочных горелок. — Ты ведь понимаешь, то, что я чувствую не… приемлемо. Просто я не должна чувствовать подобное.