— Нонсенс! — фыркнула Хелен. — Это моя первая экскурсия на Кони-Айленд, и я настроена насладиться данным опытом по полной. Мы поучаствуем в Стипль-чез11, поедим жареных моллюсков и искупаемся в океане. Я и для тебя захватила купальный костюм.
Она подняла корзинку, которая качалась в её руке и вытащила костюм в красно-белую полоску, украшенный оборками и бантиками.
— Я одевала его в Ньюпорте прошлым летом, так что, конечно же, он уже вышел из моды, но должен подойти.
— Ава на четыре дюйма выше и на десять фунтов легче... — начал было Натан, пока я не пнула его в голень.
Наряду с тем, что я не хотела слушать, как описываются мои физические достоинства, меня так же озадачило: неужели он уделял мне столь пристальное внимание? Я только что осознала, почему эта поездка была так важна для Хелен. Прошлым летом — и каждое лето своей жизни до этого — Хелен проводила летний сезон в Ньюпорте, но больше она со своей матерью не могли позволить себе такую роскошь.
Вместо этого она проводила это лето в душном, пыльном городе, помогая своей маме упаковывать имущество в их особняке на Вашингтон Сквер и продавать их самое драгоценное имущество, чтобы переехать в тоскливые апартаменты в отеле "Франкония". Миссис ван Бек сообщила всем в своём социальном окружении, что она продает особняк, поскольку устала от его тёмных, узких комнат и занимается поиском более грандиозной резиденции на Пятой Авеню, но вот на самом деле она "занималась поиском" мужа для Хелен, который выдернет их из покушавшейся на них пасти бедности. Бедная Хелен. Она заслужила выходной.
— Посмотрим, — сказала я, с сомнением посмотрев на кошмарный купальный костюм. В нём я буду выглядеть как леденец в форме посоха: — Ты, несомненно, сможешь поплавать, пока я хожу по округе и показываю фотографию Рут.
Я показала фотографию Натану и Хелен.
— Ох, какая чудная! — воскликнула Хелен. – Кажется, будто они едут по Елисейским Полям. Заодно, давайте тоже сфотографируемся!
Было довольно приятно видеть как Хелен, у которой имелся портрет, выполненный самим Джоном Сингер Сарджент, с таким энтузиазмом отнеслась к запечатлению на память нашего дня на Кони-Айленд в сувенирной фотографии, но когда я посмотрела на Натана, то увидела, что с его лица сошли все краски.
— Что не так? — спросила я.
— Мужчина, — произнёс Натан сквозь плотно сжатые губы. — Он кажется знакомым.
— Как ты можешь судить? — спросила Хелен. — Его лицо совершенно нечистое.
— В том-то и дело. Именно так я помню его — мужчину, который задавал мне вопросы в тот день в таверне "Крыло и Клевер". Всякий раз, когда я о нём думаю — или он мне снится — его лицо размыто точно так же, как здесь.
— Если это тот же мужчина, — сказала я, вспомнив день, когда мы с Хелен застукали Натана в местной таверне Райнбека, в компании с незнакомым джентльменом, — это означает, что мужчина, который увёл Рут — Юдикус ван Друд.
Шквал прохладного солёного воздуха накрыл нас, как только мы сошли с поезда в Бруклине. Он восхитительно ощущался, но не унёс прочь зловещие мысли. За последний год я выяснила, что Юдикус ван Друд был настоящим отцом Натана, но Натан об этом не знал. И если бы я могла хоть что-то с этим сделать, он бы никогда не узнал.
— Каков план? — спросил Натан, когда мы спустились по ступенькам с надземной платформы на улицу.
У меня действительно был план. Мы начнём с самого входа в Стиплчейз-парк, где Рут собиралась встретиться со своим таинственным незнакомцем, и найдём кого угодно — продавцов билетов, бродячих актёров, сотрудников охраны — кто постоянно работал здесь и покажем им фотографию Рут. Но я не рассчитывала на такую толкучку. Когда мы спустились с железнодорожной платформы, нас подхватил поток людей и понёс за собой, подобно огрызкам бродяг в Бауэри12. Толпа потащила нас по широкому авеню, названному в честь улицы Манхеттена с очень сомнительной репутацией, которое вело в парк с аттракционами, и само по себе было неким подобием парка развлечений.
— Держитесь! — выкрикнул Натан, сцепив наши руки под своей рукой, когда мы вверглись в людские массы.
Невозможно даже было услышать друг друга поверх какофонии смеявшейся толпы, шутовской музыки каллиопа, которая, казалось, звучала отовсюду одновременно, и уличных актёров, предлагающих множество аттракционов.
— Присмотритесь хорошенько на эту группу дикарей, леди и джентльмены! — воскликнул один из них.
Я вытянула шею, чтобы разглядеть представителя африканского племени в меховой набедренной повязке, его бритый череп и обнажённая грудь были покрыты татуировками.
— Этот мужчина почти что голый! — прошептала Хелен мне на ухо.
— Посмотрите шоу уродов! Посмотрите на бородатую даму и леди-обезьяну с Борнео!
Краем глаза я увидела женщину, одетую в красивое кружевное платье, только вот её лицо было покрыто волосяным покровом. Она стояла с диким королевским достоинством, её взгляд был сосредоточен на точке выше голов толпы.
— Это дорога к Далиле Семи Вуалей13, — прокричал другой актёр. — Самое обольстительное шоу на Земле! Она исполняет непристойный танец! Больше нигде кроме как здесь, в океанском бризе Кони-Айленда, её поглотит собственный огонь!
Женщина с закрытым вуалью лицом, но в откровенном костюме, прикрывающем только грудь и бёдра, затанцевала шимми рядом с нами, нащёлкивая пальцем по тарелкам и извивая своими шарфами вокруг шеи Натана. Опьяняющий аромат жасмина смешался с запахами жареных моллюсков, соленого воздуха и цирковых животных. Натан взглядом проследил за танцовщицей, пока она, покачиваясь, сливалась с толпой.