Его голос упал до тихого шёпота, который, казалось, защекотал у меня в ушах. Теперь складывалось впечатление, что он смотрел прямо на меня.
— И зачем тебе приходить, если ты не найдёшь того потерянного, которого ты ищешь?
Затем, не произнеся больше ни единого слова, он развернулся, его мантия волнами поднялась вокруг него в белом водовороте. Последовала вспышка света, клуб дыма, и он исчез. Толпа ахнула, все как один.
— Увидьте большее от Омара Индуса Гипнотизёра в "Золотом Павильоне"! — объявил зазывала.
— Ох, давайте! — воскликнула Хелен. — Я хочу посмотреть, сможет ли он загипнотизировать меня. Уверена, у него не получится. Я слишком волевая.
— Это дешёвый трюк, — презрительно произнёс Натан.
Я посчитала довольно странным, что мои друзья, которые знали о существовании магии, поставили под вопрос возможность того, что магия могла существовать здесь.
— Если он исполняет это небольшое представление здесь каждый день, возможно, он видел Рут, — сказала я, встав в очередь за билетами.
Я показала снимок Рут продавцу билетов, но он лишь пожал плечами и сказал мне, что он видит "тысячи гримас в день и через какое-то время все они становятся на одно лицо". Я поблагодарила его и попросила показать в какую сторону идти к "Золотому Павильону".
— Сразу за Стипль-чез, не доходя до шоу уродов. Не пропустите крылатую женщину.
Я вздрогнула, а он уже повернулся к следующему покупателю в очереди, и Хелен подгоняла меня за собой.
— Посмотри на красивых лошадей! — вскричала она, указав на механических деревянных лошадей на Стипль-чез. — Я скучаю по езде верхом со времени, как мы продали наши конюшни! Мы можем покататься на них?
— После того как найдём Омара, — сказала я, начав чувствовать себя как неряшливая гувернантка у двух непокорных подопечных.
Но когда мы отыскали "Золотой Павильон", там висел знак, говоривший нам, что следующего сеанса Омара Великолепного не будет в течение ещё сорока минут. Я спросила у дежурного, не можем ли мы побеседовать наедине с Омаром, но он сказал нам, что Великий Омар медитирует в подготовке к его выступлению.
— Мы вполне могли бы прокатиться на Стипль-чез тем временем, — подметила Хелен.
Поняв, что было бесполезно спорить, я согласилась. Мы вернулись в Стиплчейз-парк и выбрали себе лошадей. Несмотря на всё искусство верховой езды Хелен, ей понадобилось многовато помощи со стороны Натана, чтобы сесть на деревянного коня, и как только она села, она открыто призналась, что до ужаса боится упасть.
— Смотри! — сказала она Натану. — Все катаются в парах. Здесь вдоволь места для тебя, и ты сможешь уберечь меня от падения.
— А кто убережёт Аву от падения? — поинтересовался Натан.
— Я вполне способна удержаться на коне-карусели! — огрызнулась я, теперь уж точно зная, почему Хелен так сильно желала покататься на Стипль-чез.
Всё, что я видела вокруг нас, так это хихикающих девушек, когда их молодые люди стягивали свои руки вокруг их талий. Вся эта гонка была одним большим предлогом для объятий. Внезапно я по-дурацки себя почувствовала от катания в одиночку. Я сойду, пойду по округе и буду показывать фотографию Рут…
Но затем вибрация механизмов и неожиданная тряска сообщили мне, что скачка началась. Хелен взвизгнула, и Натан качнулся в седле позади неё со всей непринуждённостью ковбоя из шоу "Дикий Запад". Я схватила шест и прицепилась к нему, когда деревянный конь подо мной затрясся, спикировал вниз по искусственному потоку, и затем начал подниматься по длинному наклонённому вверх треку. Я смогла увидеть минареты Луна-Парка и огромное Колесо обозрения и вселяющую ужас Мёртвую петлю. Мы поднимались высоко над отупевшими толпами в чистый, прохладный воздух.
За парком простирался Атлантический океан, сине-зелёный и необозримый, чайки кружили над гребнями волн. Холодный солёный воздух поднял влажные волосы с моей шеи и скользнул под тонкую батистовую блузку. Я закрыла глаза и позволила воздуху перекатываться по мне. Это было подобно нырянию в волну. Это было сродни полёту. Под корсетом мои крылья зудели от желания размяться и вспарить над океаном с чайками. А почему бы нет? Разве не всё было дозволено на Кони-Айленд? Мужчины и женщины держались друг за друга на публике; женщины танцевали, обнажив животы, на улицах; фокусники испарялись в клубах дыма… Если я сейчас расправлю свои крылья и полечу, кто-нибудь посчитает, что это было нечто больше, чем одно из чудес Кони-Айленда?