Отметим, что Иоанн, в отличие от своего предшественника, сразу прекращает датировать понтификаты епископов Неаполя по правлениям византийских императоров. Заметно критическое отношение Иоанна к светской власти — неаполитанским герцогам, которые неоднократно ссорились с епископами. Иоанну Диакону присуще желание дать подробную живую характеристику каждому епископу. Он приводит их собственные изречения, излагает связанные с ними исторические анекдоты. Стиль Иоанна Диакона отличается редкой для VIII-IX вв. правильностью и чистотой. Таким образом, вторая часть «Деяний неаполитанских епископов» — памятник достаточно сложный в идейном отношении, разностороннее и самостоятельное историческое сочинение[70].
К характеризуемому типу принадлежит и «Хроника патриархов Градо» (начало XI в.)[71]. Показательно, что в этом довольно позднем памятнике очень отчетливо проглядывает первоначальная основа — такой же, как и в римской «Книге понтификов», хронограф, фиксирующий имена и длительность правлений местных епископов.
Как видим, первые «Книги понтификов» появились в городах, находившихся на территории Византийской Италии (хотя иногда, как в Равенне и Градо, уже после падения византийской власти). Вряд ли это следует объяснять прямым влиянием Византии на развитие их культуры: строго говоря, итальянские «Книги понтификов» не имеют отношения к византийской исторической школе. Но в то же время перед нами и не случайное совпадение. Дело в том, что именно в Византийской Италии сложились наиболее мощные и влиятельные церковные центры на Апеннинах (кроме находящейся вне конкуренции папской курии, равеннская и неаполитанская архиепископии, патриархия в Градо). Эти крупнейшие церковные центры и испытали первыми потребность в идейном обосновании своего духовного и политического авторитета. Они располагали для этой цели кадрами образованных клириков и монахов, хорошо подобранными архивами, соответствующими культурными традициями, не прерванными лангобардским завоеванием, т.е. не только хотели, но и могли решить названную задачу.
Очевидны общие черты всех названных «Книг понтификов». Во- первых, их создателям удалось совместить интерес к истории учреждения (в данном случае — епархии) с интересом к деятельности отдельной личности и впервые в средневековой литературе соединить в одном произведении черты исторической хроники и серии биографий. При этом биографии образуют определенную историографическую целостность. Хронисты возвеличивают свои церковные центры в глазах читателя посредством показа их истории. В этом смысле «Книги понтификов» сюжетны; сюжетны, конечно, не в большей степени, чем хроники, анналы, бревиарии, — ведь сама история имеет сюжет. Однако этим «Книги понтификов» резко отличаются от античных сборников биографий. Они имеют лишь внешнее сходство с трудами Плутарха или Светония и типологически очень от них далеки. Во-вторых, «Книги понтификов» обладают строгим тематическим единством. Каждая из них представляет в виде серии жизнеописаний не просто «историю», а историю епископии. В-третьих, все «Книги понтификов» образуют одну семью памятников, причем основанием ее генеалогического древа является римская «Книга понтификов».
Все сказанное позволяет воспринимать «Книги понтификов» как особый историографический жанр. Слово «жанр» применительно к «Книгам понтификов» используется здесь в самом общем значении— «обладающая устойчивыми типовыми признаками форма литературного произведения». Речь не идет пока о фиксации иерархического уровня данного определения (жанр, поджанр, вариант поджанра и т.д.). Заранее, однако, можно предположить, что объективно «книги понтификов» входят в более широкую историографическую общность вместе со светскими историко-биографическими компендиями (такими, как «Хронография» Михаила Пселла)[72].
Один из наиболее известных нарративных источников для изучения Италии VI—VIII вв. — «История лангобардов» Павла Диакона— имеет решающее значение при рассмотрении внешнеполитической и военной истории Равеннского экзархата. Она систематически используется в данной книге, в особенности — при анализе взаимоотношений лангобардов и византийцев[73]. Конечно, внешнеполитические коллизии рассматриваются Павлом Диаконом несколько односторонне: он пишет лангобардскую, а не итало-византийскую историю, что сказывается как на подборе фактов, так и на общей тенденции труда. Для того чтобы уравновесить эту тенденцию, необходимо поверять его сведения данными Агнелла из Равенны, римской «Книги понтификов», эпистолярными и некоторыми иными источниками. Но последовательную связную историю взаимоотношений византийцев и лангобардов в Италии дает только Павел Диакон, что делает его труд незаменимым при изучении избранной темы.
70
Сохранившейся отрывок третьей части «Деяний...» так невелик по объему, что говорить об ее идейной направленности и содержательных достоинствах не представляется возможным.
71
Chronica patriarchum Gradensium / / MGH. Scriptores rerum langobardicarum... P. 392-397.
72
1. Начиная с XI-XII вв., собственные «Книги понтификов» составляются в десятках епископских центров. Они продолжают создаваться в Италии (Милан, Аквилея), появляются в городах Франции (Ангулем, Оксерр, Перигор, Камбре, Балансе, Руан, Тур, Мец, Туль, Верден и др.), Германии (Майнц, Кёльн, Трир, Магдебург, Мерзебург, Бранденбург, Регенсбург, Лорш, Фрейзинген, Мюнстер, Гильдесгейм, Айнштадт, Гальберштадт, Оснабрюк и др.), Фландрии (Льеж и Маастрихт), Швейцарии (Лозанна), Скандинавии (Лунд), Финляндии и т. д. Они редко именуются «Liber Pontificalis». Более широко распространены названия «Chronicon episcoporum...» или «Chronicon archiepiscoporum...», «Gesta episcoporum...» (archiepiscoporum), «Historia episcoporum...» (archiepiscoporum, pontificum etc.).
73
Автор пользовался изданием О. Хольдер-Эггера: Pauli Diacotii Historia gentis langobardorum / / Scriptores rerum langobardicarum.... P. 12-187.