Заключение Г. Острогорского нуждается в уточнениях как по отношению к фемам, так и по отношению к экзархатам. Вопрос о путях формирования стратиотской земельной собственности до сих пор нельзя считать решенным. При ответе на него многие видные специалисты солидарны с Г. Острогорским. Так, В. Тридголд и М. Хенди почти одновременно и независимо друг от друга пришли к выводу, что наделы официально ассигновались стратиотам из государственного земельного фонда[316]. Развивая эту мысль, В. Тридголд впоследствии высказал предположение о том, что главным источником пополнения этого фонда были конфискации собственности у политических противников правящих императоров[317]. Впрочем, американский византинист сам признает, что и он, и М. Хенди основывают свою точку зрения лишь на косвенных свидетельствах. Нельзя не признать, что огромный материал, обработанный Я. Караяннопулосом и его последователями с целью обоснования независимого развития фемного устройства и стратиотского землевладения, во всяком случае, позволил им доказать, что таковые не были введены по всей империи однократным законодательным актом, а являлись продуктами долгого исторического развития[318]. «Стратиотские наделы возникли частично из наделов limitanei, частично — из земельных владений, предоставлявшихся военнопленным, иногда — с обязательством военной службы, наконец, — из свободной земельной собственности ветеранов, переходящей по наследству, разумеется, с обязательством или, лучше сказать, с тенденцией или правом военной службы»[319], — отмечал греческий историк. Еще В. Г. Васильевский высказывал мысль, что стратиотские наделы часто образовывались «объявлением частных земель, находящихся в руках крестьян, воинскими»[320]. Развивая эту мысль, Г. Г. Литаврин высказал предположение, что «уже в ходе организации первых фем в Малой Азии, в VII-VIII веках, при генеральной описи недвижимого имущества подданных, для определения размеров государственных повинностей, следующих за обладанием собственностью, наиболее состоятельные крестьяне с имуществом примерно в четыре литры и более, имевшие к тому же в составе своей семьи мужчин, способных к несению военной службы (не обязательно домохозяев), вносились вместе с землею (до 4 литр) в воинские списки»[321]. А. Пертузи особенно настаивал на роли в возникновении слоя стратиотов прежних «limitanei», которые после разрушения «limes» были отброшены вглубь страны и использовались местными властями для защиты наиболее угрожаемых районов. Так появились первые военные базы территориального характера. В дальнейшем «limitanei» поселились в них на правах собственников земли[322]. В целом можно полагать, что для формирования сословия стратиотов имели то или иное значение все перечисленные пути, приведшие в конечном счете к созданию единой системы воинской условной земельной собственности — стратиотского землевладения. Вряд ли можно абсолютизировать, как это делает Г. Острогорский, путь превращения воинов в собственников, т.е. испомещения солдат на земле с обязательством несения военной службы.
Лишь частично отражает ситуацию и тезис Г. Острогорского о том, что в Равеннском экзархате «собственники стали воинами». В Италии интенсивно развивались два процесса — процесс включения местных земельных собственников в византийскую армию и процесс превращения военных, служивших в экзархате, в собственников, а чаще — держателей земли[323]. Таким образом, здесь как воины становились собственниками, так и собственники воинами. Более того, в Италии самым распространенным и естественным для византийского чиновника (в том числе и находящегося на военной службе) способом получения земельного имения был путь аренды на землях государства и Церкви, хотя, как отмечал в частности Т. Браун, нельзя исключать возможности и предоставления воинам государственных земель[324]. О последствиях этого в сфере организации войска следует сказать особо.
В Византии аренда никогда не накладывала на съемщика земли обязательств по несению военной службы. На основе итальянского материала (данные Placitum de Rizano о выборах из среды арендаторов фиска трибунов, консулов и локосерваторов)[325] можно предположить, что здесь, на Апеннинах, правительство стремилось сделать получение аренды на государственной земле условием исполнения некоторых административных и военных обязанностей. Весьма вероятно, что если в Византийской Италии практически проводилось поселение солдат на государственной земле, то они испомещались на положении арендаторов фиска. Одно из поселений на землях фиска в Истрии именовалось Numerus Tergestinus[326], и здесь, вероятно, было расселено византийское воинское подразделение[327]. В тексте Placitum de Rizano поступления в казну с Numerus Tergestinus названы в общем списке арендных взносов, и видимо, формально считались таковыми. Не исключено, что аренда воинов на государственной земле в Византийской Италии эволюционировала в сторону превращения в условную собственность, с обязательством несения военной службы, хотя данный процесс и не успел завершиться до падения Равеннского экзархата[328]. Это неудивительно, ибо и в самой Византии подобный аграрно-правовой институт (стратиотское землевладение) оформился лишь в VIII—IX вв.[329]
316
Treadgold W. The Military Lands and the Imperial Estates in the Middle Byzantine Empire // Harvard Ukranian Studies, 7, 1983. P. 619-631; Hendy M. Studies in the Byzantine Monetary Economy. C. 300-450. Cambridge, 1985. P. 634-640.
318
Karayannopulos J. Die Entstehung... S. 16-23, 59-70. Концепцию Kaраяннопулоса развивают в последние годы его ученицы М. Григориу-Иоанниду и А. Ставриду-Зафрака. См. Грруорюь - IcoawiSov М. Паракрт} коа тстсЬаг| той Версткой Эеароб. 0еасаХо\акг|, 1985; Stavridou-Zafraka A. Slav invasions and the theme organisation in the Balcan peninsula / / B^avTivd. GeaaaXovucri, t. 12, 1992.
320
Васильевский В. Г. Материалы для внутренней истории Византийского государства. Меры в защиту крестьянского землевладения / / Труды. Т. 4. Л., 1930. С. 289, Прим. I.
328
«Бесспорно, что в греческой Италии мы не находим ни малейших следов существования воинских наделов (“кт%юста”), предоставляемых императором за военную службу», — отмечал Ш. Диль. Diehl Ch. Etudes sur l’administration... P. 317.