Дождался, пока самка выйдет, упал на кровать… Забавно, но неуютно. Неспокойно. Перетек в лонгвеста, тихо спустился вниз, выскочил из дома и отбежал поближе к лесу. Улегся в тени деревьев и задремал.
Татьяна:
Ванная комната была королевская. И по размеру, и по оснащению. Такое количество травяных мылок, шампуней, бальзамчиков, кремиков я только в магазине видела.
Правда, я сразу отодвинула в сторону все флаконы, из которых пахло магией. Нафиг, незнакомыми магическими зельями не мажусь. Но осталось вполне достаточно для шикарного купания.
Не могу сказать, что мне так уж хотелось мыться вдвоем, но не позвать Ромку мне показалось свинством. Он так мило ревновал и при этом старался меня не обидеть. И вообще он… Вот я не знаю.
Это не влюбленность, точно. Я не начинаю пылать от желания, только его увидев – как моя лиса от Тайя, блин! Но, в то же время, у меня к Ромке столько нежности, столько… Погладить его хочется, приласкать, и чтобы он сам приласкался, у него удивительно трогательно и приятно получается.
Он настолько родной и близкий, я его чувствую почти как себя, и в этом есть что-то волшебное – делить ощущения на двоих. Наверное… наверное, я уже никогда не смогу от этого отказаться.
Это МОЙ Ромка, но вот только, блин, это не мешает мне чувствовать, что Тай тоже МОЙ! Вот мой, и все! И я убью эту чертову белку, если от нее будет пахнуть моим самцом, и… А-а-а! Караул! Запуталась.
Так жутко разозлилась на этого белколюба, что даже флакон сломала! Я его открывала, чтобы понюхать, а стеклянная пробка просто треснула и раскрошилась в сжавшихся пальцах.
- Ай! – кровь потекла по руке и закапала в воду. Блин!
Ромка, до этого в нерешительности топтавшийся у двери, моментально подскочил, оттащил меня от воды, колданул на осколки так, что они сразу повылазили из ранок и собрались в компактный шарик, улетевший в открытое окно.
- Что-то не так? – и смотрит испуганно-испытывающе, а сам ранки залечивает, как будто забыв, что я – оборотень и на мне все заживает как на кошке.
- Да вот… порезалась… нечаянно, - стану я еще грузить ребенка проблемами моего обнаглевшего либидо! И вообще! Никаких мыслей про лисов и белок, пока я с Ромкой! Вот!
Магенок как-то шустро сменил воду в мраморной чаше величиной с маленький бассейн и снова нерешительно оглянулся на меня. Я хихикнула и толкнула его локтем в бок:
- Ром, а ты в детстве хулиганил в воде? Что? Как это? А вот так!
И со смехом толкнула его прямо в одежде в наполненный бассейн. И сама прыгнула следом, поднимая тучу брызг, щекоча и раздевая его одновременно. Я же знаю, что он за секунду высушит наши вещи, так чего бы не пошалить? А то настроение траурное и все в лисобелках. Надо отвлечься!
Ромка то хихикал, то заливисто хохотал, когда мне удавалось поймать его за мокрую, скользкую пятку или добраться до ребрышек. Вот же! Как на гармошке играть можно на моем тощем магенке!
И вместе с тем он перестал мне казаться некрасивым. Ну длинный… то есть высокий. Худой. Нескладный чуть-чуть, но за то время, что мы путешествуем, парень чуть раздался в плечах и оброс тоненьким слоем мышц, что сразу превратило складной метр в очень даже привлекательное тело. И на тощем животике кубики пресса нарисовались, вместо впадины аж до позвоночника.
Ромка тоже времени не терял, не только хохотал и отбивался, но и нападал – щекотки я не боюсь, а вот раздевал он меня даже успешнее, чем я его.
А потом он поймал меня в поцелуе, и мы так увлеклись, что ушли под воду с головой. Когда кончился воздух и мы вынырнули, оказалось, что из одежды на мне остались только носочки, а на всплывшем в верхней позиции Ромке вообще одна полная боевая готовность… к главному.
Магенок жарко дышал мне в шею, а его руки нежно скользили по спине, разминая мышцы вдоль позвоночника, поглаживая и лаская. Я выгнулась от удовольствия, и Ромка немедленно воспользовался этим: поймал мой сосок губами, чуть сжал, тронул языком… Ощущение было обжигающе-сладким, я вскрикнула и выгнулась еще сильнее.
Ромка застонал мне в унисон, переключаясь на другую грудь, его губы творили что-то волшебное, и мы постепенно снова сливались в одно существо, я чувствовала его руки на своей спине, и гладкость собственной кожи под его пальцами, и то, как затвердела горошинка соска, послушная движениям его языка. Это было невыносимо хорошо, словно перетянутая до предела струна дрожала от напряжения и с диким нетерпением ждала первого звука, движения, взрыва…
Я даже не поняла, в какой момент он вошел в меня, настолько яркий калейдоскоп закружил обоих. Может, и не стоило так спешить, может, надо было растянуть наслаждение… Но ни Ромка, ни я уже не контролировали происходящее.