Если Тайю, чтобы быть со мной, надо, чтобы я надела паранджу и прекратила общаться и спать с Ромкой… что же. Он сам так решил. Я не могу отказаться от своего мага, это все равно, что отпилить половину себя и отправить куда подальше. Ну, нет так нет.
Мне было от этого… больно. Но такое происходило со мной не в первый раз, и я утешала себя, что время лечит все.
Я, кажется, влюбилась против своей воли в этого упрямого мужлана, который ни фига не умел ухаживать, как тот же ворон, зато умел заботиться. Даже теперь, когда мы вроде как в ссоре. Не знаю, как это случилось, и мне ни капельки не стыдно за свою влюбленность. Я не чувствую и не делаю ничего плохого, а он… как хочет.
Тай:
Обвинение в том, что мы прямо не спросили про ворона, я глотать не собирался. Ща! Пусть Ромка жует все, что ему в рот дают. Я, значит, белкам отказал, но меня ими попрекать можно. А ей поощрения вертихвоста припоминать нельзя. Она, значит, сюда явилась, крутая как самец павлина – это нормально. Нет, чтобы вести себя так, как все самки! Взяла и надулась, что я себя веду так, как у лонгвестов принято. В ее мире вон самцы себя так же ведут. Еще хуже, чем я, и ничего… Сиди рядом, на белок не смотри, к Ромке не ревнуй – он привязка, к ворону не ревнуй – она его укусить хочет… Не поговорили мы с ней. Мы – с ней. А она с нами? Ведет себя, как щенок…
Нет, нравится магу – пусть унижается. Она его как самца все равно не воспринимает. Но мне такое отношение даром не надо. Это у них там связки, привязки… А я член узлом завязывать ради призрачной надежды не собираюсь!
Нет, махнуть хвостом на все я не мог. Просто делал свое дело, молча. На попытки Ромки нас помирить – рычал. Вообще старался держаться от них подальше. Вечером искал ужин и завтрак. Утром убегал в разведку. Пока шли – бежал впереди.
Попадись мне сейчас те белки… съел бы, наверное. От рыбы уже мутило.
Татьяна:
Меня подташнивало от одного рыбьего запаха. Настолько, что я даже не пыталась доказать свою самостоятельность и тоже отправиться на рыбалку. Где Тай озера находил… мне вдруг стало неинтересно. Не буду я с ним соревноваться, бессмысленно. И вообще, чем дольше мы шли по этому подземелью, тем сильнее на меня наваливалась какая-то апатия.
Нет, я шла, готовила вечерами и по утрам, улыбалась Ромке, сгребала песок в кучу, чтобы устроить постель. Вроде бы даже любовалась красивыми гротами или водопадами. Но как-то… отстраненно. Уже пятый «день».
Не знаю, в какой момент я поняла, что если съем еще хоть одну рыбину, у меня отрастет чешуя и я уплыву в первую попавшуюся лужу. К черту! Вон, в том проходе мелькают тени, а у кошки достаточно ловкости, чтобы сбить в прыжке или достать со стены летучую мышь.
Объявив магенку, что я пошла ловить мясо, обернулась кошкой и стремительно проскользнула в узкую щель, что вела в соседнюю пещеру. Такую узкую, что за мной при всем желании никто из них не пролезет, и это хорошо. Мне надо побыть одной и выплеснуть… то, что внутри. Может, и апатия схлынет.
Вот, в том углу опять метнулась тень, да еще крупнее обычных. Упитанная мышь! Хочу ее!
Мышь, наоборот, меня не хотела категорически. Поэтому улепетывала во все крылья по довольно узким проходам и норам, где ей тоже приходилось работать лапками, и тогда я ее почти настигала, но как только мы выбирались в очередную пещеру, она срывалась с карниза и перелетала к другой стене, а мне приходилось догонять ее по полу.
Не знаю, чем меня заклинила именно эта зараза, но азарт, впервые с момента, когда мы попали в подземелье, просто захлестывал с головой.
Мышь, похоже, знала пещеры хорошо, но и она в конце концов устала и ошиблась. Выскочив из очередной дыры, я обнаружила мышиный облом. В этой пещерке ход был у самого пола, а с пола летучие мыши высоко не подпрыгнут. Упитанная тушка, помогая себе крыльями, похожими на потрепанные готские зонтики, поспешно ковыляла к противоположной стене. Ура!
Для начала я, не торопясь, обошла пыхтящую тварь сбоку и легонько тюкнула ее по кумполу, так, что мышь клюнула приплюснутым морщинистым носом в пол.
- Убирайт свой лап, глюпий зверь! – мышь сморщила морду еще больше, попытавшись грозно оскалиться набором швейных иголок в пасти. - Прочь!
От обалдения я плюхнулась на хвост и машинально шлепнула подымающуюся мышь по голове еще раз, снова ткнув ее носом в песок.
- Ой, извините! Я не знала… что бывают говорящие летучие мыши! – мне действительно стало неудобно, и не столько за погоню, сколько за этот нечаянный тычок.
- Тюпой зверь! Совсем тюпой, - мышь недовольно зашипела-застрекотала, как большой злобный сверчок, а потом начала отряхивать песок с морды лапами и брюзжать: