Так что не фиг отлынивать: навыки выживания ещё никому не мешали.
В итоге птичку мы ощипывали вдвоём. При этом Ромка таращился на несчастную дичь, как на помесь крокодила с пиццей – и опасно, и есть хочется до одури. И пока наш лонгвест шастал по окрестностям в поисках пищи про запас (съязвив, что та, которую отдали нам на откуп, до съедения, скорее всего, не доживёт), мой ученик выразительно страдал и давил на жалость, рассказывая, что их не учили копаться в дохлых конкау.
На резонный вопрос, обучали ли их жареных конкау лопать так, чтобы за ушами трещало, или это врождённая способность, он вздыхал ещё тоскливее.
Появившийся с оленёнком в зубах Тай улёгся в сторонке и смотрел на это представление, иронично прищурившись. Я кинула в него шишкой, потому что насмешливый лисий вид пагубно влиял на процесс ощипывания и потрошения. Ромка, скривившийся от непрошенного зрителя, принялся выделываться, как пятиклашка на переменке.
Скорбные взоры сменились воинственно выдвинутой челюстью, а многострадальное подобие куропатки пыряли ножом так, словно мстили ей за всю несправедливость мира. Пернатой было уже всё равно, а вот магёныш порезался и тихо матерился под нос, приноравливаясь исподтишка колдануть на всю эту кулинарию чем-нибудь посильнее.
Ну, что сказать… я не уследила. В результате добычу юный шеф-повар зачистил… под ноль. То есть до полного исчезновения.
Лис, заметив опасность первым, подскочил на месте и с ехидным: "Всё, ша! Хана птичке!" - рванул за деревья. А наполовину ощипанная конкау взорвалась остатками перьев и пуха, облепив ими Ромку, меня и даже слегка Тайя, раскидала потроха по округе и с чистой совестью аннигилировала.
- Это ты сглазил! - завопил магёнок, отплёвываясь от прощального "подарка" своей жертвы, и помчался на лиса с ножом наперевес. Тай, превратившийся в человека, томно закатил глаза, напоказ изумляясь идиотизму некоторых обитателей прекрасного мира, но заметил мой взгляд и тут же подсуетился: "Оживлять будешь как положено!"
При этом вредная лисятина почти не отвлекалась на взбешённого Ромку, злившегося от этого ещё сильней и потому пустившего в ход нечестные приёмы.
- Только без магии, а то руку откушу! - рыкнул оборотень, едва увернувшись от взорвавшейся почти перед носом маленькой бомбочки. – Таня, мой труп ляжет на твою совесть, и целовать надо будет не один раз! Ясно?
- Вот ещё! - язвительно выдала я погромче, чтобы Ромка тоже услышал. - Сейчас Ромэй заработает очередное истощение и лечиться вы будете друг другом! Ты его, он тебя!
Перспективу они не оценили.
- Ща! - фыркнул лис, уклоняясь одновременно и от ножа, и от очередной бомбочки, нацеленной прямо в лицо. - Уймись ты, маг-потрошитель! Лонгвесты несъедобные! - и Тай, сцапав своего противника, повернул того к себе спиной и, отняв колюще-режущее орудие, толкнул ко мне: - Этому щенку нож в лапы давать рано...
Магёныш вырывался из последних сил, пытаясь и куснуть, и лягнуть, и сострить что-то про тупого, лохматого, ехидного и доставучего. Причём, местами я с ним была даже согласна.
- Всё, магический истребитель, остынь! Да утихомирься же ты! А то придушу ненароком, Таня потом тебя оживлять упарится...
- Успокаивайтесь оба, потому что у нас всё справедливо. Кто прибил, тот и оживляет. Вот и будете взаимно радоваться, а я с удовольствием полюбуюсь, как вы целуетесь, – ой, какое у Ромки стало личико! - И вообще, Тай, пусти ребёнка, он сейчас будет учиться снимать шкуру с оленя. БЕЗ МАГИИ! – и я грозно уставилась на малолетнего халявщика.
- Хана оленю, - демонстративно вздохнул лис, отпуская магёныша и тут же рухнув на землю, сбитый довольно ловко сделанной подсечкой. Ещё в падении этот артист погорелого театра сориентировался и решил имитировать свою безвременную кончину от сотрясения того, чего нет и в помине.
- Ромка, смотри, что ты наделал, – укоризненно покачала я головой, стараясь сдержать громкий гогот. – Теперь целуй!
Труп резко ожил, а магёнок одним прыжком оказался рядом со мной, мотая головой, будто я всерьёз приказала ему облобызать лиса. Хотя… он так напрягся…
- Ух ты, воскрес, тогда не торопись его чмокать, – разрешила, с трудом сдерживая смех. – Пошли, герой, будем развлекаться с оленем. Он вку-у-усный!
- А давай вечером? – честные глаза не предполагали сомнений. – Я вообще-то совсем не голодный.
- Угу, а возмущённое бульканье твоего желудка в расчёт не берём.
Ромка тоже прислушался, посмотрел на свой живот и осуждающе выдохнул:
- Предатель!
Тай:
Я привык, что самки выбирают сильных, но не Таня. Она предпочитала что-то другое. Я долго пытался понять, чем этот пацан лучше меня. Наконец до меня дошло. Когда он очередной раз споткнулся о ветку и упал. А потом с кислой мордой страдал, пока Таня ахала и охала, переживая из-за возможности перелома…