И насиловать ЭТО мне совсем не хочется, ну вот совсем!
— С первого р-р-раза не понимаешь, магёнок, обязательно по заднице надо? — а рык в его голове раздается совсем не кошачий. — Кончай придуриваться, и давай поговорим спокойно.
Всё, с меня взятки гладки. Если у него не сработает голова, будем лечить противоположное место.
Вспрыгнула на стул и устроилась на нём вроде бы расслабленно, но на самом деле каждая мышца, каждая жилка и даже каждая шерстинка готова к броску.
Ромэй:
Я сидел на кровати, смотрел на восседающую напротив меня на стуле мелкую чёрную кошку и пытался сопоставить с этим раздающийся у меня в голове взрыкивающий голос. Настолько громкий, что у меня по всему телу эхо от него вибрирует.
— Ты кто? — тупейший вопрос, но на что-то более умное я сейчас не способен. Единственное, что я понимаю совершенно точно — передо мной не просто оборотень, а какой-то… с дефектом. Карликовый энтакату? Кошка-переросток? В любом случае непонятно, почему она то маленькое, то большое. А если… Если у неё нет человеческого образа?! Ну лимит-то — два… Вот у неё и есть два образа. Кошка и энтакату. А человека — нет. Матервестер!
Но всё равно это не объясняет, почему я её стягиваю из последних сил, а она, вместо того, чтобы хрипеть от удушья, лапы себе опять нализывает!
Татьяна:
— Конь в пальто! — классика жанра, но оно само напрашивается, глядя на эту ошалевшую физиономию. Зато хоть грабли не тянет. Сел на свою неубранную постель и тужится изо всех сил, стараясь выдернуть у меня свою верёвочку. Как бы не лопнул… я ведь не отпускаю свой конец просто из вредности, а иногда даже немного поддёргиваю и наблюдаю, как он пыхтит и напрягается.
— Что, не получается? — я не нарочно с таким ехидством спросила. Хотя вру. Нарочно. И, лапку облизав, стала умываться как ни в чем не бывало. Тоже нарочно…
Но он сам напрашивается на то, чтобы его подразнить. Потому что тужится же, поганец, не просто так, а чтобы меня скрутить и… сделать что-то явно нехорошее, у него на покрасневшей морде плакатными буквами это желание нарисовано. Вот упёртый.
Ромэй:
Я сначала не понял, к чему был прозвучавший у меня в голове вопрос. Кстати, вполне себе нормальным голосом заданный, женским… Девчачьим, я бы даже сказал.
Мало того, что самка, так ещё и девчонка?! Матервестер!
Я дёрнул лассо с такой силой, что нормальный оборотень сдох бы, разорвавшись от этого пополам! А эта… сидит! Злость, обида и… страх. Да если бы не так страшно было, просто прикокнул бы сейчас чем-нибудь тяжёлым! Потому что… Зачем мне дефектный, непослушный дикий оборотень?! Главное не то, что она — энтакату, а то, что она — не связывается! Но связь-то есть, вот она…
Я снова подергал лассо, недоумевая, что же происходит вообще…
— Что тут вообще происходит!
Татьяна:
Во, вопросы задает правильные. А на морде детская обида — как же, игрушка оказалась бракованная. Я потянулась, с удовольствием запустив коготки в мягкую обивку стула и даже немножко поточив их о приятную ворсистую ткань. Разлохматила… чуть-чуть, почти незаметно.
Снова села на разлохмаченное место и посмотрела на магёныша в упор.
— Не повезло тебе, длинный. Я даже посочувствовала бы, честно. Если бы ты, зараза долговязая, пинаться не начал.
Ромэй:
Ничего не понимаю, совершенно ничего не понимаю! Ну, хорошо, дикие оборотни — странные, на них давно уже забили и облавы не устраивают. Взрослые твердят: «себе дороже» и «у нас и домашних по питомникам навалом». Иногда небольшие отряды молодых магов-воинов прочёсывают лес, но в самую глухомань редко суются. Трусят. Воины в открытом поле хороши, когда на них толпа дикарей нападает, например. А когда то ловушка, то капкан, то лучник… Не так уж нас эти дикари достают, чтобы ради них жизнью рисковать. Сидят себе где-то далеко, боятся.
Хотя, если судить по этой вот… наглой морде… ничего она не боится.
Но ведь есть же записанные истории, есть реальные случаи связи мага и дикого. Я не один ментасрез — вырезку из памяти мага, как всё происходило, — пересмотрел.
Да — не ручные, да — злые и огрызаются, да — рычат и пытаются укусить… Но чем сильнее их душишь, тем послушнее они становятся. А потом смиряются. Надо только постоянно связку натянутой держать, ни на минуту нельзя ослабить, пока не закрепится.
Был даже один ментасрез, где было показано быстрое и качественное закрепление связи. Я его тайком от родителей отсмотрел и тут же стёр с видеокамня, чтобы не спалиться. Плевался долго. Но… Обладать своим — диким и послушным — мне хотелось гораздо больше моего отвращения к увиденному.
Только то, что сейчас происходит, ни на один ментасрез не похоже!
— В чём же мне не повезло?
Татьяна:
Я задумчиво зевнула и присмотрелась к магёнышу внимательнее. Ну блин… вот когда он не лезет лапами, бить его не хочется, даже несмотря на противные рожи, которые корчит это недоразумение. Я уже молчу про это самое…
А с другой стороны, чего это я?! Сама же надеялась договориться по-хорошему!
— Короче, ребёнок, — а кто он ещё, мелкота длинношеяя? — С одной стороны, так тебе и надо, нечего хватать и тащить в рабство свободных оборотней. С другой… ты тут самый крутой, раз смог дотянуться и почти поймал лиса. А мне нужен маг, для того чтобы шугануть вас, браконьеров, со своей земли. Оборзели вы сильно. Этот мир — теперь мой.
Эм-м-м, кажется, это не совсем дипломатично? Блин, дипломатия никогда не была моей сильной стороной… Хвост нервно подёргивается, а магова ментальная верёвочка всё время сползает с талии, потому что мальчишка так и не прекратил за нее тянуть. Аш-ш-ш…
— Перестань дёргать, а то вырву с корнем твоё щупальце! — ну раздражает меня. Щекотно и ощущение беспорядка в шёрстке — хочется сразу нервно вылизаться.
Ромэй:
Кто ребёнок? Я — ребёнок? Ну вот, кошка эта тоже признала, что я самый крутой! …какого, матервестер, лиса? Значит, мне не показалось, что я тянул другого оборотня!
— Кто оборзел?! Что значит «твой»? С чего это я тебе помогать буду?! И… почему ты не реагируешь на привязку! — зато я на неё реагирую. Слабость по всему телу и спать хочется. Только это неправильно! Я должен наполняться силой, а слабеть — оборотень. Пока не примет своё подчинённое положение и не перестанет бороться. Не понимаю, почему у нас всё наоборот?
Страшно… Внизу живота всё сжалось в один большой комок и потихоньку начало перемещаться в пятки, вместе с сердцем. Это когда эта… царица мира… превратилась в энтакату… сердце просто с разбегу в пятки ухнуло. А сейчас оно туда крадётся, медленно и неумолимо.
Думаю, самое время пойти к декану и сказать ему, что у меня даже привязка нормальная не получилась. Позору не оберёшься, тем более идти-то через половину здания Университета. Но сидеть тут и обсуждать права оборотней… Делать мне больше нечего!
Татьяна:
— Стоп, куда! — за штаны поднявшегося и шагнувшего к двери магёныша я поймала уже не лапой, а рукой. И дёрнула на себя, легко оттаскивая долговязого парня на пару шагов вглубь комнаты. Подальше от закрытой двери, запертой на все замки, как положено. Он даже магичил там что-то. Вот и хорошо, нам не нужны гости или зрители.
Но вот смотаться он решил совершенно напрасно. Хотя бы потому, наивный чукотский мальчик, что мне нафиг не надо, чтобы он побежал ябедничать.
Эх… щупальце его ослабло в последние несколько минут, я это чувствую. Но оно всё ещё свободно болтается в воздухе, а если я его отпущу, втянет и вуаля. А мне нужна привязка. Надеюсь, стены тут звукоизолированные?
— Извини, магёныш, ничего личного. Кроме пинков, — перехватила тощего кузнечика за шиворот его мантии и дёрнула вниз, опрокидывая мальчишку на кровать. Щупальце слабо задёргалось, когда я решительно перехватила его у основания и втянула в себя. Глубже, глубже… наваливаясь на слабо брыкающееся тело. Никаких сексуальных домогательств, просто тянем его сознание… тянем-потянем… вытянуть… блин! Неужели придётся?