Шамхал подъехал ко мне на своем боевом арабском вороном жеребце и натянул поводья.
— Где Хайдар? — крикнул он.
— Скорее всего, в материнских покоях. Вон тот дом, перед которым два кипариса. — Я показал.
Шамхал скомандовал воинам идти к воротам бируни и задержать сторонников Хайдара, если те попытаются ворваться в гарем. Затем пришпорил коня и помчался к дому Султан-заде. Один из его старших, Колафа-румлу, чей дорогой шлем украшала насечка в виде стихов Корана, что показывало его высокое положение, заметил что-то невдалеке и рявкнул:
— Кто там?
Я разглядел трех женщин в чадорах, чьи лица были скрыты пичехами, прячущихся среди высоких цветущих кустов. Самая высокая из них была обута в розовые шелковые туфли.
— Успокойся, мы просто вышли купить хлеба, — дрожащим голосом объяснила одна из них. — Поварня пуста, и нашим детям нечего есть.
— Шамхал-хан, вернись! — позвал Колафа.
Развернув коня, Шамхал с несколькими воинами поскакал к Колафе и женщинам. Они жались друг к дружке, словно испуганные газели в кольце загонщиков.
— Сбросьте пичехи! — прорычал Шамхал.
Женщина, укутанная в темный чадор, простерла руки, защищая остальных и оттесняя их за спину, отчего та, что в розовых туфлях, запнулась и едва не упала.
— Не место здесь требовать такого! — храбро возразила женщина в темном чадоре.
— Если вы невиновны, вам нечего бояться, — отвечал Колафа.
Он сорвал с нее чадор и пичех вместе с платком, покрывавшим голову, и она завопила, когда ее длинные темные волосы рассыпались по плечам и груди. Это была Эйюва, одна из старших на кухне. Я задохнулся от ужаса при виде такого посягательства.
Вторая выступила вперед сама, и капитан открыл ее лицо. И она зарыдала, когда мужчины плотоядно уставились на ее лицо и необычные рыжие волосы. Ее я не узнавал.
— Кто вы? — грозно спросил Шамхал.
— Мы служим госпожам шахского двора, — дерзко отвечала Эйюва, не объясняя ничего больше.
Они с подругой прикрывали собой третью женщину, стоя лицом к воинам, и для пущей защиты сцепили вокруг нее руки. Я уже собирался выйти и отстоять их, но в моем мозгу вдруг вспыхнуло подозрение, и я остановил свой порыв.
— Вы обесчестите весь дом Сафави, если откроете ее лицо! — кричала Эйюва. — Ваша жизнь станет вечным наказанием!
Колафа махнул воинам.
— Пусть идут, — велел он презрительно. — Это всего лишь женщины.
— Пусть докажут! — свирепо блеснул глазами Шамхал.
— Да ты обезумел. Хочешь, чтоб нас казнили? — ответил Колафа.
Я слышал, как палицы крушат дерево, и понимал, что люди Хайдара напали на заграждения и стражу перед бируни. Спаси нас Всевышний! Еще минута — и нас всех перережут.
Женщины попытались выскочить из кольца под ногами горячившихся коней. Воины сомкнулись, чтоб поймать их, и тогда Шамхал схватил третью женщину за чадор и сорвал все покровы с ее головы.
— Пощади! — взвизгнула она придушенным голосом.
Когда Колафа сдернул платок с ее коротких волос, мое подозрение подтвердилось: это был Хайдар. Он поднял руки, защищаясь, и левый глаз его дергался, словно в предсмертных судорогах.
Из-за ворот сторонники Хайдара вопили, подбадривая его:
— Хайдар, мы тут, мы защитим тебя! Помощь близка!
Хайдар повернулся на их голоса и закричал: «Скорее!..» — пытаясь прорваться между всадниками. Шамхал и Колафа соскочили с коней, оттолкнули женщин и бросились на него. Хайдар не устоял и грохнулся на землю. Розовые туфли слетели, он дрыгал ногами, пока мужчины пытались прижать его руки.
Вдалеке послышался грохот, и первые приверженцы Хайдара ворвались в гаремные ворота. Я узнал воина с широким багровым шрамом. Он издал такой свирепый боевой клич, что моя кровь заледенела, и занес клинок надо мной, топоча как слон. Я спасся лишь тем, что рухнул навзничь в грязь.
— Выбора нет. Кончай его! — услышал я крик Шамхала.
Подняв голову, я увидел, что он сумел наконец скрутить руки Хайдара за спиной. Колафа выхватил саблю и всадил ее в живот Хайдару. На серой рубахе возникло темное пятно. Оно расплывалось по его животу, и Хайдар, оскалившись, вцепился в рану. Булькающие кровью стоны рвались из его рта.
Эйюва и вторая женщина завизжали от ужаса, согнувшись, колотя себя по коленям и лицу. Эти вопли были ужаснее всего, что я слышал в жизни.
Воины Шамхала взвалили тело Хайдара на плечи и потащили к проходу, ведущему в бируни. Люди Хайдара уже прорвались к гарему, их вел Хоссейн-бег-остаджлу. Он уставился на безвольно повисшее тело в окровавленной серой рубахе.