– Ты, Резинкин, последний. – Услышав фамилию, кто-то хихикнул. – Тишина в студии! – тут же рявкнул генерал. – Слушаем внимательно, все, кроме шуток. Задание вам предстоит ответственное, и поэтому настройтесь на то, чтобы немножко шевелить извилинами.
Резинкин оглядел присутствующих. Все, впрочем, как и он, были в парадной форме, отутюжены. Всех его ровесников вряд ли собирали с разных уголков области, – почему-то он так думал, считал, что только Виктор Резинкин, пропечатавшийся в столичной прессе, имеет право встречаться с президентом, и не только в общей массе, но и с глазу на глаз, обсудить, так сказать, последние направления во внутренней и внешней политике.
– Если у него, – Плющев поднял палец вверх, – найдется на вас время, то будем делать следующим образом. – Он залез в карман кителя и достал оттуда несколько бумажек. Каждому из солдат дал по листочку и вернулся на середину комнаты. Резинкину достался следующий вопрос: «Как вы думаете, стоит ли нам строить авианосцы?» Прочитав предложение, Витек немедленно поднял руку. Генерал насупился:
– Что такое?
– Я считаю, что нам надо строить авианосцы, товарищ генерал. Вот у американцев есть, и у нас должны быть, и как можно больше.
Плющев почему-то покраснел.
– Сядь, ефрейтор. Для тех, кто не понял, – генерал обернулся вокруг своей оси и поглядел на каждого. Многие из солдат продолжали еще читать выданные им бумажки. – Это вопросы для президента. Будете задавать их по очереди. Будет куча журналистов. Вам надо запомнить то, что здесь написано. Именно запомнить и не читать по бумажке! Через вас, бестолковых, президент будет общаться с народом и отвечать на волнующие его проблемы.
Здоровенький, розовощекий парнишка, сосед Резинкина, возмутился:
– Тогда и приглашали бы народ, зачем мы здесь?
– А ты, Сопляков, попал в число лучших только благодаря... – Плющев не договорил, благодаря чему попал розовощекий здоровяк в число тех, кто будет встречать президента, потому как дверь распахнулась, и в комнату вбежала женщина в темно-коричневой юбке и белой, прозрачной блузке, через которую был виден бюстгальтер и возвышающаяся над ним пышная грудь.
– Едут! – выкрикнула она и почему-то подмигнула.
На мгновение генерала заклинило, затем он собрался, сделал вдох-выдох и бросился из комнаты вслед за этой вестницей перемен. На пороге он обернулся и крикнул:
– Заучить наизусть!
Пацаны уткнулись носами в бумажки и стали бормотать себе под нос.
Сопляков прочитал свой вопрос:
– «Планируется ли в ближайшее время сокращение генеральских должностей в армии?» Да, – тут же прокомментировал солдат бумажку, – это самый насущный вопрос для рядового и сержантского состава. Нас это всех буквально касается.
Небольшой парнишка в очках, чем-то напомнивший Резинкину Фрола Валетова, поинтересовался, что имел генерал в виду, когда говорил о заслугах Соплякова, позволивших ему попасть в число двенадцати лучших солдат округа. Товарищ военнослужащий заулыбался:
– Ты че, дурак? Мой батек с этим Плющевым каждую неделю на дачах квасит. Я просто попросил папаню, чтобы он мне позволил с президентом поговорить.
Прошел час. Никто не ехал. Базар, разгоревшийся на тему, кто откуда, затух, а мандраж остался. Всем казалось, что вот-вот раскроется дверь и войдет он, а вместе с ним и куча народу, в просторечье называемого холопами. Резинкин набрался смелости, поднялся, открыл дверь комнаты и выглянул в коридор. И тут же шуганулся обратно – на него шла толпа в дорогих костюмах, платьях и военной форме.
– Идут, – цыкнул он и занял свое место, вспоминая о вопросе про авианосцы.
Топот ног в коридоре. Вот-вот зайдут. Нет. Проходят мимо. И вскоре шаги стихают. Резко открывается дверь, забегает раскрасневшийся Плющев, сжимает руку в кулак и кричит:
– Запомнили?!
Солдаты молча кивают головами и, сидя на стульях, пытаются изобразить выполнение команды «Смирно!». Разговорчивый Сопляков осведомляется о том, прибыл ли президент или нет.
– Президент не прибыл, – отмахивается Плющев, – приехал пока только губернатор. Я скоро зайду за вами, и вас переведут в конференц-зал – там уже журналисты собрались, – и вы будете... Вопросы выучили? Смотрите мне, пошлю всех на Камчатку дослуживать.
Солдаты снова остались одни, но ненадолго. В комнату залетел высокий, статный генерал-лейтенант с вытаращенными глазами. Он немедленно подбежал к окну и стал возиться с собственным кителем. Сопляков подбежал к нему:
– Батя, ты чего?
– Молчи, молчи, сынок, – шептал генерал-лейтенант. – Вот, ну-ка, на тебе иголку с ниткой, попади там в ушко и шить давай. Пуговица оторвалась, бля. Уже кортеж с президентом из аэропорта сюда едет. Давай, время мало! А мне встречать его у входа, а тут – пуговица, понимаешь.
Следом за генерал-лейтенантом вбежала растрепанная толстогрудая женщина в прозрачной сорочке.
– Ваня, я не хотела!
– Уйди отсюда, дура! – воскликнул Ваня. – По-экстремальному ей все время хочется, эмоции через край!
– Прости меня, дуру!
– Вот я и говорю, что ты дура. Смойся с глаз.
По щекам женщины начали литься слезы, она всхлипнула навзрыд и выбежала из комнаты, резко хлопнув дверью. Тем временем сын пришивал пуговицу к отцовскому кителю:
– Сейчас, бать, погоди. Ты не дергайся, ты стой нормально.
– Молчи, ублюдок. Сейчас президент подъедет, ты мне еще замечания делать будешь! Будто я тебя сам через жопу рожал! Недоносок!
– Да ты че, бать, ругаешься-то? Ты не нервничай.
– Молчать. Шей давай!
Снова открылась дверь, и на пороге появилась все та же женщина. Генерал-лейтенант воскликнул:
– Маня, ну что тебе нужно?!
– Ваня, ты меня обидел. Я больше с тобой никогда не буду.
– Да пошла ты!.. – выкрикнул генерал. – Будет она – не будет, кто тебя...
Женщина разразилась рыданиями и снова скрылась.
– Пришил?!! – вскричал Сопляков-старший.
– А то. – Сынок дернул нитку и полюбовался на произведение искусства.
Генерал посмотрел себе на пузо:
– Куда! – воскликнул он. – Куда ты пришил!
– А что такое? – Солдат стоял перед своим папаней, не зная, в чем его вина.
– Эту пуговицу надо внутрь пришивать, а не наружу! Идиот!
Сопляков-старший попробовал снять с себя пиджак, но не тут-то было – заботливый сынуля прихватил с пиджаком еще и рубаху.
– Лезвие мне! – кричал военный чин.
Сразу несколько солдат подошли к нему с перочинными ножами. Он выбрал один и стал аккуратно срезать нитки. Наконец, освободившись от одежи, генерал плюхнулся на стол и, повернувшись к свету, разложил на коленях шитье.
– Маразматики! Куда катимся, а? Истеричные женщины и сопливые молодые люди, не способные пришить даже пуговицу!
– Батя! – завыл Сопляков-младший.
– Молчи, выродок! Если я буду стоять перед президентом в семейных трусах, ты поедешь служить по полной программе туда, где пули свистят.
– Я не хотел, – оправдывался сын.
– А это не важно – хотел ты или нет.
В комнату заглянул Плющев:
– Ну че, готов?
– Да какой, на хрен, готов! – Сопляков сидел на столе в одной майке.
Маня влетела следом за Плющевым с криком:
– Ну куда же ты?
– Ну да, конечно, – тут же согласился генерал и, подхватив под руку Маню, вылетел из комнаты. Снова заглянул он через три минуты весь растрепанный и оборванный. Тем временем Сопляков уже успел нарядиться и выглядел молодцом с полным иконостасом наград по обеим сторонам.
Сопляков-старший глядел на своего кореша и не представлял, что же такое с ним случилось. А в то же время Плющев распустил галстук, согнал одного из солдат и уселся на стул, продолжая тяжело дышать.
– Какая женщина, какая женщина... – вздыхал он.
– Идиот, кортеж уже подъезжает.
– Не называй меня при подчиненных идиотом! – вспылил генерал. – Я получил эти погоны раньше тебя.
– А что толку-то? Так и остался генерал-майором.
В комнату плавно влилась довольная происходящим Маня.