– Ну все. – Леха устало швырнул ведра в кучу. – Давай, теперь твоя очередь. Пол здесь помоешь и марафет наведешь. Шевелись, а то я весь уже чешусь, мне мыться надо, понимаешь?
– И мне надо, – согласился Валетов. – Может, я тут потом приберусь. Че такого-то – полы помыть.
– Э-э, ты не виляй давай, – поддержал Резинкин здорового.
В результате все-таки Валетову пришлось повозюкать тряпочкой пол, потереть в коридорчике плинтуса и подобрать весь рассыпавшийся уголь. Работа была им закончена, на зависть пырявшим почти целый час товарищам, за пятнадцать минут. После чего он, улыбаясь, пригласил друзей омыть телеса.
Забрав свои вещи, они по внутренним помещениям прошли в холл, откуда отправились в мужскую раздевалку, где сбросили с себя тряпки и, не подозревая, что за дверью собрались все знатные людишки поселка, вошли внутрь.
Солидные дяди, приготовившиеся сносить всевозможные издевательства от Шпындрюка, смотрели на явившихся черномазых солдат как на идиотов. Главный мент зашикал на вошедших:
– Вам тут что?
Простаков тряхнул всем, что у него было, и заверил дядю басом, что ему и остальным только член в тазу пополоскать, и на выход. Такая вот фигня получается, что в бане все равны без погон. И доказывать сейчас этим трем молодым людям, что им здесь быть не надо, товарищ милиционер не решился, дабы не поднимать шум. А то, мол, обидится ведь глава на невозможность спокойно проводить собственный субботний отдых.
В парилке Шпындрюк продержался недолго. Вылетел оттуда и, хватая ртом воздух, подбежал к крану с холодной водой, подставил под него таз и, быстренько наполнив его, вылил на себя, покряхтывая. Отставив шаечку в сторону и раскрыв глаза, он увидел немного в стороне худенького пацанчика, скрестившего ногу на ногу и вяло колупающегося в наполненном водой тазу – было похоже, что он играл в кораблики, а не мылся.
– А, знаю-знаю. – Шпындрюк подошел к Валетову и поздоровался. Ну а дальше он увидел и Простакова с Резинкиным. Всех этих чертей он знал в лицо еще по тем временам, когда решил возводить себе свинарник. – Вот я смотрю, Стойлохряков вас во все дыры пихает.
– Да, – завыл Валетов, – вся тяжелая работа на нас сваливается.
– Да-да-да, – согласился Шпындрюк. – Я ведь до сих пор припоминаю, как вы, поганцы, выпустили у меня в доме поросят, за которыми потом мы все лихо бегали. Одна хрюшка, помнится, банкира обделала из Самары – вот уж было весело.
Простаков повесил нос:
– То – случайность, а не необходимость. А мы за теми хрюшками ухаживали.
Шпындрюк расхохотался.
– Ну и молодцы! А я их слопал, уже ни одной нету! Царствие им небесное! Ха-ха-ха.
Начальник милиции похвалил себя за то, что не стал выгонять этих молодых людей. Выходит, они в знакомстве со Шпындрюком, и кто знает, чем бы все обернулось для него, высокого, мордастого и пузастого, прояви он такую прыть. Чего не так – и придется худеть, отодвинет от кормушки, и не напрямую, а через связи, через связи. Видать, парни эти ему на данный момент нужные и, можно сказать, в субботу приглашенные на помывку.
Мария Поликарпова подошла с сумкой к бане и прочитала на двери табличку: «Санитарный час с 10.00 до 15.00». Подергав дверь, она обнаружила, что та закрыта, и встала в замешательстве. Затем она обошла баню и через черный вход, тем же самым путем, которым в холл заходили солдаты, вошла во внутреннее помещение. Вытащив бутылку с самогоном и хлебнув для храбрости, Маша поставила сумку на один из стульев и стала собирать охотничье ружье.
Буфетчица стояла за длинным прилавком и ожидала за сегодняшний день неплохую выручку, так как обычно вначале все гости Шпындрюка брали все за бесплатно, но по мере того как они напивались, начинали швырять в нее пачками денег, так что приходилось просто-таки уворачиваться. И тут неожиданно из-за угла стали раздаваться какие-то щелкающие звуки. Проявив интерес к происходящему, буфетчица оправила фартучек, покинула свое рабочее место и пошла посмотреть, что же там такое происходит.
Когда она вывернула из-за угла, на нее смотрели два ствола и два пьяных глаза.
– Да что ты, Машенька! – воскликнула торговка. – Ты сдурела?
– Молчи. Молчи, – дважды повторила находящаяся в состоянии невменяемости женщина. – Ну-ка, иди на свое место и помалкивай.
Буфетчица метнулась на место. А тем временем Маша, проверяя на ходу в карманах фуфайки, достаточно ли там патронов, вошла в мужское отделение. Прошла мимо мужских шкафчиков и вошла в помывочный зал.
Надо ли говорить, что на некоторое время ее окутала полная тишина. Фрол, подошедший набрать еще в тазик водички, так и не решался закрыть кран – и горячая вперемежку с холодной вода лилась уже через края таза на пол.
Пьяная женщина водила стволами из стороны в сторону, не давая возможности никому шевельнуться. Шпындрюк хотел было отправиться во второй свой заход, но так и застыл перед парилкой. Если мужики замерли от того, что на них смотрело огнестрельное оружие, то баба замерла по несколько другой причине – она одновременно в жизни никогда не видела такого числа орудий детопроизводства.
– Вы все заложники! – закричала она, опомнившись. – Всем к стене, на колени!
Простаков, глядя на то, как дамочка неловко держит большое охотничье ружье, пробасил:
– Че-то я не понял, нам че, раком встать, что ли?
И тут эта сука взяла и испортила кафель. Она пальнула над головою Лехи. В разные стороны брызнули осколки, – некоторым досталось, – и мужики взвыли. После чего поспешили выполнить указание злостной пьяной женщины. А она тем временем вставляла в ствол новый патрон. Никто не решался приблизиться, теперь ни у кого не возникало сомнения, что дамочка настроена серьезно.
Вытащив из-за пазухи фуфайки самогон, Маша глотнула и поставила бутыль на мраморную лавку. Ухмыльнувшись, она уселась напротив дюжины мужиков и расстегнула фуфайку:
– Да, жарковато здесь у вас. В общем, так. Ты вот, – она ткнула в банщика Толю, – иди сюда.
– Не пойду, – твердо сказал банщик. – Я буду на коленях стоять.
– Иди сюда, – повторила она и повела стволом.
Шпындрюк жестом позволил Толе сделать то, что она требует. Приблизившись к террористке, банщик поглядел на нее маслеными глазами:
– Слушай, может, тебе мужика надо? Так тут найдется. Зачем ты это вот с оружием так балуешься?
– Заткнись! – взвизгнула Маша. – Сволочи вы, кобели все! Только об одном и думаете!
– Можно подумать, вы о чем другом думаете, – набрался смелости и произнес Толя.
– Молчи, убью! Иди зови милицию, у меня список требований! – И Маша вынула из кармана кусок бумаги. – Вот у меня здесь все написано.
Шпындрюк поднялся с колен:
– Я глава администрации. Что вы хотите?
Маша узнала главу администрации.
– Протопоп Архипович, – прошептала она. – Ужас-то какой! Я ж не думала!
– А вы, бабы, вообще редко думаете. Вот у меня жена...
– Молчать! – снова взвизгнула Маша. – Ты такой же, как и все остальные! Вы все сволочи!
– Ну это мы уже слышали, – согласился Шпындрюк, приближаясь.
– Стой, пузатый, расстреляю!
– Так что ты хочешь? Я иду бумажку прочитать. – Шпындрюк подошел, при этом оба ствола уперлись ему в пузо. – Смотри, женщина, не нажми. А то на пятнадцать лет поедешь отдыхать, если не на двадцать пять, лес валить. Ты еще крепкая.
Шпындрюк отошел и опустился перед Поликарповой на лавку.
– «Пункт „а“, – огласил он. – Кастрировать Поликарпова Виктора». – После паузы он добавил: – Тут написано «немедленно».
– Вот-вот, – воскликнула Маша. – Нечего ему шляться по чужим бабам. Надо с женой было своей жить.
Шпындрюк невозмутимо продолжал:
– «Пункт „б“: зашить у Светы». Свет много.
– А я не знаю ее фамилии! – кричала Маша, и слезы катились у нее по щекам, в то время как ружье ходило из стороны в сторону, периодически направляясь то на одного, то на другого.
– И как ты себе все это представляешь? – спросил, прочитав и второй пункт, Протопоп Архипович.