Именно такими «кощеевыми яйцами», числом не менее четырех, была украшена трасса, годная для проезда машины. А машина здесь побывала: удалось высмотреть еще один отпечаток протектора, как две капли воды похожий на тот, первый.
Вслух это не обсуждалось, но Рахманин все более склонялся к мысли, что ловушкой, камуфлетом, ложной целью здесь и не пахнет: очень уж тщательно место окружили многочисленными минами, установленными четырьмя разными способами. Не хватало разве что «дистанционок», реагирующих на присутствие человека, — на звук шагов, на металл оружия, на электроемкость тела и все прочее, от чего избавиться физически невозможно. Однако после скрупулезных поисков Кеша заявил со всей уверенностью, что отыскал несомненные следы от подставок-треног и прочие признаки, свидетельствующие неопровержимо: не так давно на подступах к схрону были установлены и «дистанционки», фирменные, скорее всего, импортные. Сейчас, правда, ни одной нет.
А там обнаружилась и цель похода: этакое мини-ущелье, скорее даже распадочек, шириной метров пятьдесят, меж двумя отвесными склонами, покрытыми буйной жесткой зеленью, а местами и серыми пятнами скальных выходов. Уланова с Дорониным полковник отправил наверх, бродить дозором вокруг, а сам огляделся, стараясь не делать без нужды резких перемещений.
Ребус был не особенно и головоломным: следовало прикинуть, где он сам оборудовал бы схрон. С учетом того, что к нему и машина должна была подруливать беспрепятственно — она ведь тут побывала, в распадке еще следы протекторов отыскались.
Набралось целых четыре точки. И они медленно, со всеми мыслимыми предосторожностями двинулись вдоль склонов, едва ли не носами тыкаясь в подозрительные участки, чуть ли не принюхиваясь. Между прочим, в прямом смысле: иногда небрежно обустроенный схрон удавалось обнаружить по устойчивому запашку дерьма…
Искомое обнаружилось не на отвесных склонах, а на земле — у самой скалы Антон высмотрел едва различимые следы протекторов, четкие и глубокие, выглядевшие так, словно неизвестная машина подъезжала впритык к склону, и была она, похоже, очень тяжело нагруженной.
Местечком занялись всерьез. Скоро обозначился результат, недвусмысленные детали, которые можно было узреть, только приблизившись вплотную. На склоне была растянута маскировочная сеть, мастерски покрытая искусственной зеленью, практически неотличимой от реальной травы и длинных плетей какого-то местного вьюнка. Судя по исполнению и реквизиту, работали весьма опытные люди, вбухавшие в маскировку уйму трудов и недешевых имитаторов, определенно импортных. Это автомат можно смастерить на коленке, в какой-нибудь сельской мастерской, он будет пакостным, но стрелять кое-как способен. А вот подобную высококлассную маскировку способно производить только государство, и далеко не всякое…
Все, кроме Кеши, оттянулись подальше от этого интересного местечка, и Кеша остался перед ним один. Наступил миг неизбежного профессионального цинизма: случись что, пострадает один-единственный, а если под взрыв попадут другие члены группы, это будет попросту нерационально, бессмысленно, глупо… Жестокая алгебра войны: рисковать обязан кто-то один, это именно его обязанность, никакого гуманизма и боевой дружбы, не тот случай.
По времени Кешины осторожные изыскания у маскировочной сети продолжались всего-то минут восемь. Как частенько бывает, наблюдателям это время показалось добрым часом…
В конце концов Кеша, с чем-то там повозившись, выпрямился, помахал рукой и продемонстрировал нечто — при ближайшем рассмотрении оказавшееся снятым обрывом от очередной «черной вдовы». Только тогда они приблизились.
И сноровисто занялись делом, в темпе рассекая ножами маскировочную сеть, сворачивая ее в рулон справа налево, ничуть не стремясь сохранить все в целости. Вовсе не требовалось потом приводить маскировку в прежний вид. Задача еще в Москве была поставлена недвусмысленно: накировскую банду, исходя из текущего момента и условий игры, следовало взять в жесткую прессовку и гнать, гнать, гнать, не давая передыху. Кого удастся — взять живым, прочих истреблять на месте, выявленные явки громить, обнаруженные тайники и схроны уничтожать, не опасаясь себя выдать. Охота загоном, как говорится. Чтобы курбаши занервничал, заметался, не мог уже воспользоваться спаленными блатхатами и схронами, а тех, что пока не сгорели, подсознательно опасался. Точно так когда-то поступали китайцы во время «великого истребления воробьев», птицам попросту не давали сесть на землю, чтобы отдохнуть, пока они не сыпались с неба замертво…
Кто-то присвистнул, и было отчего, интересная вещь обнаружилась: вместо обычного лаза, невеликого, чтобы только человеку на карачках протиснуться, открывался самый настоящий дверной проем, примерно совпадавший размерами с обычным, квартирным. Ну да, и дверь, закрытую на два стандартных шпингалета, сверху и снизу, явно не своими руками смастерили, а стырили где-то на стройке. Обычная дверь, разве что завешенная поверху огромным куском полиэтилена.
Полковник машинально отметил: по его наблюдениям, здесь вряд ли отыщется запасной выход, повсюду скала, в которой пришлось бы пробивать лаз так долго, что проще выбрать другое место. Нет запасного выхода, самый натуральный дверной проем, определенно бывший естественный вход в небольшую пещерку. Ага, сбоку и сверху естественный контур входа надежно заложен кирпичами и булыжниками, валявшимися, видимо, тут раньше и скрепленными теперь самодельным бетоном. На совесть работали, вбили массу трудов, что-то (тот же цемент) возили, скорее всего, на машине.
Ничуть не похоже, что это схрон, то есть место, обустроенное для долгого потайного пребывания людей. Больше всего походит на склад, оборудованный капитально и давно.
Шпингалеты открыли со всеми предосторожностями так, словно они были отлиты из тончайшего стекла и лопнули бы от грубого прикосновения. Привязали к ручке (и ручка была, да, самая обыкновенная, из магазина хозтоваров) шнур, рассредоточились по обе стороны от входа. Дернули как следует, как в известной сказке: потяни, внучка, за веревочку, дверь-то и откроется… Открылась. И никакого взрыва не случилось.
Посветили внутрь двумя мощными фонариками. Обнаружилась та самая естественная пещерка, чье существование и предполагалось: площадью квадратов пятнадцать, неправильных очертаний, вроде сплюснутого с обоих концов яйца, высотой метра три, с неровным бугристым потолком, дикой скалой.
— Кеша… — распорядился полковник невыразительным голосом.
Оба фонаря положили у входа, пристроили и третий, чтобы пещерку осветить во всей красе. Кеша проскользнул внутрь, остальные отодвинулись вправо-влево от проема. Рация давно уже была включена на прием, но молчала — и от боевого охранения тревожных сообщений не поступало, так что за тылы пока не приходилось беспокоиться.
Наконец изнутри послышался тихий свист, и все вошли в пещерку, оставив на страже Антона.
Пещерка, собственно, оказалась почти пуста, только справа отыскались всякие пустяки: картонный ящик с корейской лапшой быстрого приготовления, небольшая картонная же коробка с несколькими палками хорошей сухой колбасы, чипсами, шоколадом. Классический набор, удобный сухпаек. Чай в жестяных баночках, крохотная спиртовая горелка, коробка таблеток к ней. Несколько пачек сигарет, пакетики с конфетами…
Полковник обошел пещерку по периметру. Как он и предполагал, никаких признаков импровизированного сортира — кто бы стал в скальной породе выдалбливать ямку, чтобы прятать туда пластиковые бутылки и пакеты с неизбежными отходами человеческой жизнедеятельности? Точно, стопроцентный склад. Принесли — унесли, отдохнули — перекусили, и не более того. Здесь, конечно, можно ненадолго отсидеться, но это никак не схрон.