– Чандра!
Рал оглянулся. Со стороны представительства – вернее, бывшего представительства – Воплощения Договора к ним пробивался еще отряд мироходцев. И снова одна из них оказалась знакомой – пироманткой с огненными (в буквальном смысле слова пылавшими огнем) рыжими волосами, одной из соратников Джейса. Эта метала во вражеские ряды невероятной величины сгустки пламени, обращавшие нежить в лужицы расплавленного лазотепа. Рядом с ней двигалась еще одна пиромантка – женщина с длинными, серыми точно сталь, волосами, леонинец, очевидно, явившийся на Равнику с Алары, и массивный серебристый автомат, которого Рал нипочем не принял бы за живого, если бы не очки-консервы, подтвердившие, что у него в самом деле имеется Искра.
Оба отряда сошлись возле Рала и Кайи с мальчишкой. Сквозь очки Рал мог видеть величавые дуги золотистых шлейфов, восходящие кверху от каждого, кроме Лавинии. И, как бы скверно ни обстояли дела, несмотря на весь его вполне оправданный цинизм, с их приходом Ралу сделалось как-то уютнее, спокойнее на душе.
И не ему одному. Чтоб оценить силу их объединенного фронта, одноглазому леонинцу не требовалось никаких очков. Вскинув руки к небесам, леонинец взревел. То был рев торжества – пусть несколько преждевременный, однако желаемое действие он возымел. Впервые за весь этот день в сердце Рала встрепенулось нечто сродни надежде.
– Стройся! – рявкнул Гидеон.
«Вблизи он еще великолепнее», – подумал Рал и, следуя примеру Гидеона, повернулся к развалинам представительства.
Из портала на площадь по-прежнему шли и летели новые и новые чудища. При виде их шеренг все Раловы надежды обратились в прах, в пепел, в горькую золу.
– Вековечные все еще наступают! – командным тоном проорал Гидеон. – Мы должны спасти всех, кого сможем!
Что ж, его чувства, его стремление сплотить ряды товарищей-мироходцев, дабы спасти Раловых земляков Зарек оценил по достоинству. Однако когда к мироходцам ринулись новые толпы этих самых «Вековечных», он всей душой усомнился: удастся ли тут хотя бы спастись самим?
Картина семнадцатая. Враска
В дали от Равники, в плавучем Городе-на-Мели, что в мире под названием Иксалан, старшина Амелия, штурман Малькольм и палубный матрос Подштанник весело гремели кружками за столом знаменитой пивной «Корма Боцмана». Подштаннику, известному гуляке и вообще гоблину компанейскому, уже море было по колено, и каждые шестнадцать секунд он, точно часы, орал во все горло: «Капитан! Капитан!», а великанша Амелия с ревуном Малькольмом, твердо державшие уровень моря на полфута выше, всякий раз поддерживали его дружным «ура».
Предмет их восторга блекло улыбался. Да, вновь повидаться с командой – дело хорошее, однако на самом деле капитан Враска была не в настроении праздновать встречу. В эту минуту она залечивала раны (правду сказать, пустяковые) да старалась избыть горечь обиды (что было задачей куда как серьезнее). Чувствуя зов Маяка Рала Зарека, созывавшего и ее, и всех других мироходцев на Равнику, она в глубине души надеялась, что немало героев откликнется на призыв.
Однако горгоны Враски в их числе не будет.
Тут Подштанник неизвестно с чего вскочил, трижды обежал вокруг дубового стола, остановился напротив любимого капитана, по-детски трогательно склонил голову и во весь голос спросил:
– А Джейс-то? А Джейс?!
Враске едва удалось сдержать стон. Некогда здесь, на Иксалане, они с Джейсом были товарищами по команде – а может, и чем-то большим. Но с тех пор, казалось, миновала целая жизнь. Все это было еще до того, как Враска велела Джейсу почистить ей память – во исполнение их гениального плана победы над Боласом.
«Да уж, действительно – гениального…»
Вместо Джейса память Враски восстановил другой телепат, Зеддик, один из ее насекомоподобных союзников-краулов, единственная живая душа на всю Равнику, которую Враска считала кем-то наподобие друга – до тех пор, пока он не погиб, служа ей.
Вернув себе память, она вновь осознала все – и кто таков Болас, и как он использовал ее к собственной выгоде, однако применить эти знания к делу не хватило сил. Да, явившись к Ралу и Кайе с Гекарой, она предложила им помощь – свою и своей гильдии – в битве с драконом абсолютно чистосердечно, но в конечном счете предала, обманула их… а заодно и саму же себя.
Не в силах совладать с жаждой мести, она лишила жизни Исперию, главу гильдии Азориусов, расплатившись с нею за все, что претерпела в юности.
Некогда Исперия приказала взять ее под стражу в наказание за страшное преступление – принадлежность к Голгари. Заключение оказалось сущим адом – кошмарная теснота, голод, побои, – так что о смерти Исперии Враска ничуть не сожалела. Однако, убив сфинкса именно в тот момент, в том месте, она безвозвратно лишила Зарека шансов на объединение гильдий против Боласа. И при том прекрасно понимала: так оно и выйдет, убийство Исперии – именно то, чего хочется Боласу. Понимала… но Исперию все же убила.