Как ни странно, горгона не возражала.
Тут изображавшая Гекару марионетка, словно бы по собственной воле, метнула во Враску и Рала Зарека лезвия бритв, причем вполне настоящие. Бросок оказался не настолько силен, чтоб нанести главам гильдий Иззетов и Голгари сколь-нибудь серьезный урон, но одна из крохотных бритв оставила на плече Рала небольшой порез, другая же чиркнула Враску по щеке, и вниз, к уголку ее рта, потекла тонкая струйка крови. На миг Кайя встревожилась: уж не смазаны ли лезвия ядом, – но Крыса, заметив ее опасения, отрицательно покачала головой.
– Нет, чистые, – заверила она. – Но на обратном пути дело может обернуться иначе, смотря чем кончится разговор.
Кукольники уступили место клеткам с чудищами. На каждой из клеток восседал дьяволенок в маске, готовый в любую минуту выпустить своего ужасающего питомца на волю. Питомцы их, жуткие паукоподобные твари, пыхтели, сопели, визжали, выли, а величиной не превосходили енота, но, с другой стороны, здесь, на тесной и узкой лестнице, даже создание размером с енота могло нанести любому из их отряда солидный урон. Дьяволята буйно хохотали и раз за разом тянули руки к задвижкам, грозя отворить дверцу клетки. Тейо всякий раз вздрагивал, втягивал голову в плечи, но это лишь подзадоривало, вдохновляло дьяволят на новые проказы.
На стенах внахлест красовались сотни старых, рваных афиш и плакатов. Одни зазывали на некие вековой давности представления, содержание же других (таких было значительно больше) состояло из оскорблений в адрес какой-либо из прочих гильдий, причем самыми распространенными, самыми популярными мишенями служили Орзовы, Азориусы и Боросы. Остановившись, как вкопанная, Кайя уставилась на один из плакатов, казавшийся не менее древним, чем остальные, однако изображавший ее, Рала, Враску и Лавинию свисающими, точно марионетки, каждый со своей нити, туго затянутой на горле. Головы склонены на сторону, языки вывалены наружу, руки и ноги бессильно обвисли, лица посинели и вспухли… Кукольником, державшим в руках все эти нити-удавки, была рисованная марионетка, изображавшая Гекару, а ее, в свою очередь, дергал за нитки сам Осквернитель. Пожалуй, теплого приема внизу все это не предвещало, однако делать было нечего. Кайя перевела дух и двинулась дальше, а, оглянувшись назад, увидела, что Тейо тоже остановился взглянуть на плакат. Левая щека мальчика заметно дрогнула.
«Еще немного, и парнишка нервный тик на всю жизнь заработает…»
По-видимому, Крыса тоже что-то заметила и потащила Тейо за собой.
– Чего ты? Про тебя-то плакатов тут нет!
– Пока нет, – с опаской поправил ее Тейо.
За дьяволятами и их питомцами расположились огнеглотатели, извергавшие изо ртов струи пламени. Тейо вскинул руку, чтоб сотворить щит, но Крыса, придержав его за локоть, отрицательно покачала головой:
– Так ты их только раззадоришь. Лучше просто смотри внимательнее: как вдохнет, тогда мимо и проходи.
По пути вниз Рал с Враской держались настороже, но стойко. Каждый был глубоко погружен в тягостные раздумья, главным предметом которых, скорее всего, служила Гекара. В какой-то мере о гибели ведьмы бритвенных лезвий скорбели все, кроме Тейо, который ее не знал. Гекара была тем сверхъестественным клеем, на котором держалась их дружба – крайне маловероятная. Когда Враска предала всех, чем, можно сказать, погубила Гекару, вся дружба разом и кончилась. В отсутствие Гекары даже меж Кайей и Ралом, ничего дурного друг другу не сделавшими и причин для взаимного недоверия не имевшими, словно бы пролегла трещина. Отчасти из-за того, что Рал держался с Гекарой холодно, пользовался ею в собственных интересах, ни на минуту не признавая, будто она ему дорога, хотя, конечно, в итоге осознал, насколько она ему небезразлична… но слишком, слишком уж поздно. Кайя знала: теперь ему стыдно за это, и не без оснований подозревала, что в глубине души (в самом иррациональном ее уголке) Зарек зол на нее, на Кайю, относившуюся к Гекаре с неизменной дружеской теплотой и никогда этого не стеснявшуюся. Впрочем, главным-то образом он попросту злится на себя самого…
– И о Тамике беспокоится, – добавила Крыса.
«А Крыса, определенно, чуточку ясновидящая. И – да, разумеется, Рал беспокоится о Тамике: ведь Тамика нигде не видно с самого появления Боласа. Должно быть, Рал с ума сходит…»
Кайя взглянула на Рала с сочувствием, но тот даже не смотрел в ее сторону и, конечно, ничего не заметил.