Ибисоглавый Кефнет отмахнулся от Нив-Миззета обрубком уцелевшей руки, но дракон без труда уклонился от удара, взмахнул крыльями, взмыл еще выше и широко раскрыл пасть. Искра, порожденная чиркнувшими друг о друга клыками, воспламенила дыхание Нива, и на Кефнета обрушился нескончаемый поток пламени, испепеливший все, что осталось от его тела. Расплавленный лазотеп оросил землю в каком-то десятке футов перед Тейо, Крысой, и всеми прочими раскаленным дождем. От жара земля зашипела, но и на сей раз никто из собравшихся не пострадал.
Ган с Ари Шокта ликующе завопили. Ворел удовлетворенно крякнул. Боруво с не меньшим удовлетворением фыркнул. Крыса заулыбалась. Что же до Тейо… он просто изо всех сил старался не сомлеть.
Ари опустилась на колени рядом с дочерью. Плечо Тейо накрыла сильная, теплая ладонь.
– Твой парень, Аретия, держался молодцом.
Тут и Аретия, в свой черед, залилась краской.
– Он мне не парень, – возразила она. – Тейо – мой друг.
– Он способен видеть тебя и способен тебя защитить.
– И в защите я не нуждаюсь.
– Порой защита нужна любому из нас. Не стоит только… нуждаться в ней слишком уж часто.
– Хорошо, мама.
Между тем одиннадцать участников ритуала начали приходить в чувство. Рал встряхнул головой, пробуждаясь от транса, поднял взгляд… и тут Нив-Миззет камнем рухнул вниз!
Упал дракон в каком-то десятке футов слева от Тейо, Крысы и всех остальных. Земля содрогнулась… и все их надежды рассыпались в прах. Обмякший, Нив тяжко, хрипло дышал и почти не шевелился. Прижатое к земле тяжестью тела крыло изогнулось так неловко, неестественно, что на это больно было смотреть.
– И это все? – спросил Ган Шокта. – Все силы нового Воплощения Договора ушли на расправу с одним-единственным одноруким Вековечным?
Ошеломленный, Рал замер на месте. На лицах остальных отразилось у кого изумление, у кого гнев, у кого – то и другое разом. В эту минуту сама мысль о том, что Ниву достанет сил одолеть самого Никола Боласа, показалась всем безнадежно глупой. Пожалуй, такое могло прийти в голову разве что от отчаяния.
Акт третий
Картина пятидесятая. Рал Зарек
«Что я ни пробую, что ни предпринимаю – все кончается крахом. Все».
Бесчувственного Нив-Миззета (модификация номер два) Рал вынужден был оставить там, на земле, в развалинах представительства Воплощения Договора. Истративший все магические силы на одоление одного-единственного зомби-переростка из Боласова воинства, дракон здорово всех разочаровал. Возможно, Нив еще оправится. Возможно, нет. Но сейчас его немощь нагляднее некуда подтверждала, укрепляла с недавних пор возникшее ощущение, будто над Ралом тяготеет проклятие. Быть может, прежняя служба Боласу, давно и однозначно оставленная, запятнала Ралову душу, и теперь это пятно нависло над всеми его начинаниями черным облаком злого… да, именно: ЗЛОГО РОКА? Быть может, он не заслуживает и никогда не заслуживал всего того, ради чего старается, за что бьется? Почему так – остается только гадать, однако конечный результат налицо. Поражение. Поражение. Поражение. Одно к одному, одно к одному…
И даже светлые пятна – не без темных прожилок. Вот, например, возвращение Враски. Теперь она бьется на их стороне, но ведь билась же за них и прежде – и только затем, чтоб предать, переметнувшись к дракону. Отчего Ралу взбрело в голову, будто сейчас она достойна большего доверия? Да всего-навсего из-за желания поверить в нее – ведь ему нужно в нее поверить. Ну, а Гекара? Да, она снова жива, и это просто прекрасно. Жива, по-прежнему чудит на каждом шагу, и все же… и все же… что-то в ней изменилось. Что? Думать об этом очень не хотелось, да и причины своих тревог Рал точно назвать бы не смог. Разумеется, теперь у нее, кровавой ведьмы, куда больше власти. Куда больше сил. Но дело было не только в этом. Время от времени Гекара странно поглядывала в сторону, как будто заметив нечто, невидимое для остальных. Хотелось бы Ралу списать это на счет расшалившихся нервов, естественной реакции всякой живой души на страх смерти и боязнь нежити, но в глубине души он понимал: за союзницей и подругой придется приглядывать в оба глаза.
Тут ушей Рала достиг чей-то голос. Опомнившись, он обнаружил, что взгляд его устремлен в пол резиденции Сената Азориусов, где вновь – вероятно, в последний раз – собрались на совет командиры объединенных сил сопротивления Боласу. Рал вскинул голову и огляделся. Речь держал Гидеон – тот самый возмутительно миловидный мироходец с Тероса. Не без труда заставив себя сосредоточиться, Рал принялся слушать.