Кос поднялся на ноги, сунул руку в карман и достал свой десятиконечный нагрудный знак. Он прикрепил его на грудь своей гражданской туники и снял с пояса серебряные кольца-наручники. Из-за того, что Фаскин недавно отстранил его, он не считал правильным носить нагрудный знак. Теперь этот знак был его самым главным элементом.
Кос прошел через помост, наклонился над дымящимся телом того, кого он считал величайшим злом во всем мире, и замкнул кольца на запястьях вампира. Они щелкнули и зажглись тусклым светом чар самого Пакта Гильдий. Пока жива мать Селезнии, даже Повелитель Шепота не сможет их разорвать.
- Сзедек, - сказал Кос, - ты арестован по обвинению в убийстве Люды, Святого Байула, и сержанта Белла Борки из Десятого участка Лиги. Если ты попытаешься оказать сопротивление, я тебя изобью до потери сознания. У меня выдалась очень не простая неделя.
Глава 20
Никто из сигнаториев или их представителей не должен разоблачать существование десятого сигнатория. Нарушение этой поправки влечет немедленное заключение под стражу и/или казнь.
- Но откуда они взялись? – спросил Кос. Он окунул три кусочка сахара в свой горячий чай и снова изумился тому, как быстро владельцы отремонтировали, если не перестроили полностью, «Дом Аула».
- Из нее, - сказала Фонн. – Из самой Матери Селезнии. И Бираказира. Мы остановили его вовремя, и она смогла создать новых дриад из Древа.
- Вы остановили его. Я всего лишь произвел арест. Не то, чтобы мне кто-нибудь рассказал, что они сделали с этим ублюдком, - сказал Кос. – Все, что мне сказали, это то, что с Сзедеком «разобрались».
- Надеюсь, это значит, что его казнили, - сказал Джерад.
- Я тоже, - сказал Кос, - но это уже не моя проблема. – Он размешал сахар в кружке горячего чая и вдохнул аромат перечной мяты. – Но я рад, что теперь Бираказир будет присматривать за новыми дриадами. Этот твой волк очень смышленый.
- Этот смышленый волк больше не мой, - поправила его Фонн, смотря вдоль улицы Жестянщиков на Виту Гази, где рабочие бригады и инженеры гоблинов помогали Конклаву восстановить башни и веранды, надстроенные вокруг дерева за многие годы. По всему центру люди суетились, что-то ремонтировали, просто наблюдали и таращились на масштабы разрушений, многие оплакивали погибших. Она повернулась, по инерции пытаясь взять свой напиток оторванной кистью, вздрогнула и взяла кружку здоровой рукой.
- Мне не хватает его, но я все еще его слышу. – улыбнулась Фонн. – И тебе будет приятно узнать, что ему удалось убедить остальных членов Конклава отказаться от использования безликих. Они слишком опасны. Они - слабое место священного собрания.
- Придется здорово поработать, чтобы очистить Древо, - сказал Джерад, - но у них есть мое слово, что этого никогда больше не повторится.
Кос смерил взглядом Девкарина, все еще одетого в штаны из ящеровой кожи и охотничий жилет. Его длинные дреды были вытянуты назад и связаны в узел. Как новый гилдмастер Голгари, он повесил на грудь серебряную эмблему его гильдии. По его возвращению в Старый Рав, там не осталось никого, кто мог бы бросить ему вызов, и Кос, подозревал, что это было вполне справедливо. Он сомневался, что сможет когда-либо полностью доверять Джераду, но он, безусловно, был лучше любой другой альтернативы.
После убийства Савры, силы тератогенов, осаждавших Центральный Форт, распались. Одного лишь присутствия Пушка в битве, к которой она присоединилась, когда не смогла быстро найти Дом Солнца, было достаточно, чтобы преломить ход сражения. Ангел нехотя сохранила Людмилле жизнь, при условии, что та отработает свой приговор, но если она когда-либо опять покажется на уличном уровне Равники, Пушок поклялась, что лично казнит ее на месте. Кос был поражен перемене в характере его соратницы, освобожденной от своих оков. Похоже, что серебряные скобы, сковывали больше, чем просто крылья. Теперь она была едва ли не кровожадной. Однако ангел не сдала свой нагрудный знак и пообещала вернуться с новостями.
Большинство остальных членов гильдии Голгари были полностью помилованы – иначе, гильдию следовало бы распустить, а Равника, откровенно говоря, не смогла бы выжить без Голгари. Это был политический и социальный факт.