Проход вниз был скользким и запутанным, и в этот раз, никто не будет ждать ее в конце пути, освещая ей путь. Как только эта мысль мелькнула в ее голове, факел, воткнутый в проржавевший держатель прямо у нее над головой, вспыхнул пламенем. Савра моргнула и подождала, пока глаза привыкнут к неожиданной яркости света, держа свой посох в защитной позе, на случай, если это была засада, а не одно из приятных совпадений, о которых предупреждал ее союзник. Ее возлюбленный сказал ей, что, как только дверь будет отперта, пленник, заточенный внутри, наверняка уже будет знать об этом. Он предупредил ее, что ей следует ожидать странных совпадений и необъяснимых явлений. Чувство юмора пленника всегда превосходило даже его некромантские способности. Даже сейчас, находясь в тысячелетнем заточении, после того, как Сестры высосали из него всю энергию, ему все еще нравилось заставлять кого-нибудь подпрыгнуть со страху.
Когда никто не выпрыгнул на нее из темноты, и не попытался отгрызть от нее кусок, Савра сняла факел с держателя и тихо сказала, - Спасибо.
Матка поежилась и осторожно начала спускаться по скользкой тропе. Извиваясь, словно змеи, под ее ногами из теней появлялись ползущие стебли растений, шипя и расступаясь перед пламенем факела. По пути, она дважды едва не свернула в неверную сторону, и ей приходилось возвращаться на начальную точку и переориентировать свои чувства, снова настраиваясь на пленника. Через десять минут блужданий по извивающимся проходам и тупикам, встреч с плесневыми грибами, выплевывающими облака безвредных спор ей в лицо, от касания факела, ее путь выровнялся. Она стояла у края древней дренажной трубы, из которой состоял этот участок маршрута. Черепичные стены, рассыпались безо всякой магии, под разрушительным и настойчивым натиском мха и плесени. Факел озарил края огромной трубы, за которыми простиралась непроглядная тьма.
Зеленоватые фосфоресцентные стебли, скрученные в формы древних Девкаринских рун, пульсируя, зажглись потусторонним свечением, соревнуясь с ее факелом в освещении ее пути. Когда она вышла из трубы и ступила в тысячелетнюю тюрьму, небольшой лес из люминесцентных грибов и растений, окаймляющий стены темницы, также зажегся волной призрачного света.
Свитки Маток, содержащие мудрость жреческой касты Голгари, накопленную за многие поколения, содержали множество легенд и историй о Свогфире, но таинственный друг Савры дополнил их многим из того, что было забыто гильдией за тысячу лет со времени «уничтожения» старого гилдмастера. Свогфир был паруном, лично участвовавшим в подписании Пакта Гильдий. Он поставил свою подпись третьим, после Рази из Легиона Борос и Судьи Азора, дав тем самым предлог для своих союзников на стороне хаоса, последовать его примеру. Можно без преувеличения сказать, говорилось в Свитках, что если бы не это простое проявление мудрости со стороны Голгари и Свогфира, сегодня в Равнике не было бы гильдий.
До подписания мирного договора, Свогфир был величайшим некромантом своего времени, а его время простиралось на тысячелетия. Большинство реанимированных мертвецов были, в лучшем случае, достаточно умны для выполнения простых работ, ощущения простых потребностей, и сосуществования в грубом и примитивном обществе. Но Свогфир создавал огромные армии мертвецов, наделенных острым интеллектом во многом превосходящим их живых и опытных противников. Он открыл секрет сохранения собственного сознания - своего призрака – внутри своего тела после смерти. Нечто такое, чего не могли постичь даже некроманты Девкарин. Бог-зомби обеспечил себе некромантическое бессмертие, благодаря которому, его практически невозможно было уничтожить.
Свогфир удерживал власть над Голгари на протяжении девяти тысяч лет. Все это время он продолжал работу по усовершенствованию своего тела в бесконечной череде само-усилений. К моменту его свержения, ходили слухи, что у бога-зомби была правая рука гигантской гориллы, из тех самых особей, в уничтожении которых Свогфир лично принимал участие; левой рукой служила клешня громадного скорпиона; ноги являли собой сплетения питонов и дубовых стеблей; а торс принадлежал гигантскому циклопу. В конце концов, его голова осталась единственной оригинальной частью его тела, и многие матки полагали, на страницах Свитков, что это, несомненно, явилось основной причиной его деградирующего безумия, которое со временем и позволило горгонам свергнуть его с престола.