- Ах… ах… ах…
Она притягивает меня к своему ожидающему лону, и мне кажется, что мой язык настолько распух от жажды, что просто не умещается во рту.
В считанных дюймах от ее тела я оказываюсь на грани полной потери контроля. Видимо, она это понимает, но вместо того чтобы привлечь мой рот к себе, двигает бедрами вперед и покрывает разделяющее нас расстояние.
Черт! О черт! Я плотно зажмуриваюсь, в полной мере упиваясь этим контактом. Я широко открываю рот, соприкасающийся с ее скользкой горячей вагиной, и просто стону в ее влажные складки, полностью одержимый похотью. О черт, да.
Мои губы дрожат, член пульсирует. Значение имеет только ее запах, и я теряю гребаный рассудок.
Я перемещаюсь к входу в ее тело и проскальзываю языком глубоко внутрь.
- Ма… Ма… Малдеррр…
Я издаю хныкающий звук, ни на мгновение не отрываясь от нее, быстро и резко двигая языком вверх и вниз, ее соки стекают по моему подбородку. Чуть смещаясь, я накрываю ее пухлые половые губы ртом, и она сильно дергается, отчаянно пытаясь ощутить меня там, где ей больше всего хочется.
С более тщательным исследованием придется повременить. Ей нужна разрядка – мне нужно дать ее ей.
Я хочу заставить ее кончать, и кончать, и кончать.
Я обхватываю губами ее клитор и втягиваю в рот, безжалостно терзая его языком, пока не ощущаю, как ее тело начинает содрогаться. Немного отодвинувшись, я ослабляю давление и посасываю его нежно и медленно, вращая голову круговыми движениями, чтобы ласкать и стимулировать его со всех возможных углов.
На третьем круге она снова вцепляется мне в голову, прижимая меня к себе так близко, как только физически возможно.
- Да, да, да, да, - нараспев повторяет она высоким от переполняющего ее напряжения голосом.
Еще две попытки, и она взрывается, подобно перезрелому персику, прямо мне в рот.
Она вскрикивает, становясь такой невозможно влажной, что мое лицо начинает скользить по ее бархатистой коже, несмотря на то, что мой рот отказывается ослабить свой захват на ее теперь уже вибрирующем комочке нервов, зажатом между моими губами.
С каждым глубоким сокращением она дергает меня за волосы, отчаянно желая удержать меня на месте. Я сосу, сосу и сосу, преисполненный решимости продлить ее оргазм для… черт, для нас обоих.
Боже, о боже.
Я чуть откидываю голову назад, чтобы иметь возможность открыть глаза и посмотреть на нее… и наши взгляды встречаются. Она наблюдает за мной, наблюдает за тем, что я делал, что все еще делаю. Мой член мощно пульсирует, тогда как ее и без того горячая плоть горит под моими губами, и я издаю гортанный рык.
Да. Да. Да.
Щеками я ощущаю, как ее бедра начинают дрожать от напряжения в попытке удержать ее на ногах. Когда я чувствую, как они слабо подгибаются, то позволяю ей очень медленно соскользнуть вниз и сам меняю положение, пока наконец не усаживаюсь. Я отклоняюсь назад, увлекая ее за собой и прочь от двери.
Мы падаем на пол, причем я спиной на ковер, а она на колени, однако мое лицо по-прежнему остается у нее между ног. Я крепко обхватываю ее руками за задницу и приподнимаю над собой, вынуждая ее скользить по моим губам, языку, зубам.
Больше, Скалли! БОЛЬШЕ! Давай же, давай…
- О боже! Мал-Малдер! О БОЖЕ!
В считанные секунды она снова содрогается, сильно толкая бедрами в мой рот. Я продолжаю свои манипуляции даже после того, как она начинает отстраняться от меня. Боже, я не хочу останавливаться, но могу только догадываться, насколько она сейчас чувствительна. Ее стоны граничат с рыданиями, и хотя пульсация в ее теле начинает ослабевать, ее вскриков это не касается.
Я перемещаю губы к ее бедру с внутренней стороны, и она падает вперед, совершенно изможденная. Как только ее руки упираются в пол, я поднимаю ее за бедра и перемещаю ее вниз вдоль своего тела. Ее удивленный возглас оказывается приглушенным, когда я накрываю ее рот своим.
Я так сильно хочу быть нежным с ней, но целую ее яростно и настойчиво, вкладывая в это горячее и влажное соприкосновение наших губ агонизирующую потребность, что переполняет меня. Мой член буквально болит от этого, и, черт, если я вскоре не избавлюсь от штанов, то просто прорву в них дыру.
Я просто… я как будто бы просто не могу ПРЕКРАТИТЬ то, что делаю, даже на время, которое потребуется для решения этой проблемы.
Скалли. Скалли. Скалли.
По внезапной негласной взаимной потребности в воздухе мы разрываем контакт. Она резко отодвигается, быстро выпрямляется и, не тратя времени зря, ставит меня на колени перед собой.
Ее ладони ложатся на мою футболку, и я стону, когда она начинает тянуть за нее.
- Скалли, пожалуйста. Пожалуйста. Боже, пожалуйста, - умоляю я, хотя, по правде говоря, и сам толком не знаю, о чем столь отчаянно прошу.
Обо всем, думается мне. Обо всем.
Мне кажется, что она слишком долго возится с футболкой. Ее руки дрожат, и хотя я глубоко тронут стоящими за этим причинами, у меня не хватает терпения ждать. Одним резким движением я задираю футболку и снимаю через голову, порвав в процессе ворот. Как только я избавляюсь от ткани, то хватаю Скалли за руки и прикладываю ее открытые ладони к своим ребрам.
В ответ она падает мне на грудь, касаясь влажным ртом кожи прямо напротив моего сердца. Она втягивает ее в рот и, опустив голову, проводит зубами по соску…
- ЧЕРТ!
Я чувствую ее улыбку, и затем она повторяет свои действия. Я рефлекторно дергаю бедрами вверх, и она скользит языком по другому крошечному болезненно напряженному бугорку и, взяв его в рот, резко прикусывает.
Я больше не в силах это выносить, а потому несколько резче, чем намеревался, хватаю ее за руки, грубо отрываю от себя и толкаю на кровать. Она падает в приглашающую мягкость постели и быстро отползает к изголовью, усаживаясь на пятки в ожидании моего следующего хода.
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга с разных краев матраса. Она прекрасна, и внезапно я чувствую себя потерянным в этом – в том, какой она предстает передо мной в данный момент.
Ее груди поднимаются и опадают в такт ее быстрому дыханию.
Ее губы припухшие, волосы всколочены.
Ее глаза излучают обжигающую потребность…
- Я люблю тебя, Скалли.
Она слегка приоткрывает рот, и я улыбаюсь при виде ее реакции на мои слова. Знаю, что застал ее врасплох – проклятье, я самого себя застал врасплох – но еще никогда я не ощущал этого так отчетливо, как в этот самый миг. После всех пережитых мною ужасов страх в конце концов признать то, что, как я уверен, она и так знала, сказать это прямо, оказался совершенно беспочвенным.
И осознание этого освобождает меня – во всех смыслах, даже тех, что я не в силах постичь до конца. Это освобождает меня.
Я свободен любить ее.
Судя по застилающим ее глаза слезам, она меня понимает.
И, может быть, это также освобождает и ее, давая ей возможность любить меня в ответ…
Не прерывая наш зрительный контакт, я перемещаю руки к поясу джинсов. Я расстегиваю пуговицу, и даже этого оказывается достаточно, чтобы принести мне некоторое облегчение. Совладать с молнией оказывается посложнее, так как упирающаяся в нее напряженная плоть затрудняет процесс. Я осторожно тяну застежку вниз, зашипев, когда она задевает член.
Скалли как будто бы порывается приблизиться ко мне, но я ее останавливаю.
- Нет. Я прихожу к тебе, помнишь?
Она улыбается, несмотря на текущие по щекам слезы, и ограничивается простым:
- Ладно…
Запустив руки за пояс, я стягиваю ткань с бедер и позволяю ей упасть на пол. Ее глаза мгновенно перемещаются к моему паху, и, проследив за ее взглядом, я, к некоторому своему потрясению, обнаруживаю огромное темное пятно на своих боксерах, превратившее светло-голубую ткань в темно-синюю.