Медленно пройдя между мысами, стоящими практически на против друг друга, «Луиза» начала приближаться к тому берегу, который находился по правому борту. На нём всё отчётливее проявлялись какие то постройки, облепившие склоны холма, плавно сходившего в море. Были эти домики деревянными, не выше двух этажей и ничем не отличались от тех, которые мне уже довелось увидеть. Неужели и здесь всё точно так же, как и на Аляске, такие же убогие домишки, и улицы, загаженные конским навозом? Так думал я до тех пор, пока корабль наконец то не обогнул холм с постройками, беспорядочно расположившимися на нём и перед взором всех тех, кто стоял на палубе, не предстала очередная, не менее живописная картина. Мы увидели бухту, которая с нашей стороны глубоко врезалась в береговую линию, а затем плавно сходила на нет, образовывая что то вроде знака вопроса. Меня поразила не её форма и количество причалов, видневшихся неподалёку, а то сколько она смогла вместить в себе кораблей, разного вида, размера и готовности причалить или же наоборот выйти в море. Тот, кто был в таком лесу, по которому мне довелось путешествовать с Вислоухим, поймёт меня без лишних объяснений, потому что вид у этой бухты практически ничем не отличается от него. Здесь стоял сплошной лес из мачт, через которые невозможно было разглядеть то, что происходит на берегу, лишь изредка возникающие просветы, образующиеся из-за небольшой качки, позволяли увидеть, как выглядит очередной корабль, стоящий за стеной своих собратьев. Не понятно каким образом они все здесь расположились и в двойне не ясно, как они собираются в этой каше передвигаться. Врезаться в этот хаос, который на самом деле наверняка является сложнейшим механизмом по приёму и обслуживанию судов, наш корабль не намеревается. Он, не сбавляя хода проходит мимо этого муравейника и слава богу, не хватало только в конце плавания врезаться в какую нибудь преграду и бесславно затонуть.
Пассажирский причал, к которому стремится наше судно, находился как раз в том месте, где у этого знака вопроса, прикинувшегося бухтой, должна была стоять точка. Именно там, далеко в море, был выдвинут рукотворный и довольно широкий кусок суши, возле которого уже стояло несколько кораблей, очень похожих на старавшуюся точно так же, как и они, пристать к этому берегу, «Луизу».
Экипаж судна и до этого проявлявший себя только с положительной стороны, успешно справился со всеми трудностями, возникшими во время сложного манёвра, и очень мягко прижал левый борт, совсем не маленького корабля, к одному, из множества, причалов порта Сан-Франциско. Стоявшие на палубе люди одобрительно зааплодировали команде и капитану, присоединился к ним и я, поблагодарив таким образом всех моряков за успешно окончившийся рейс. Пока подавали с берега трап и устанавливали сходни на корабле, все терпеливо стояли у борта судна, когда же всё было готово к тому, чтобы появилась возможность покинуть его, толпа ринулась вперёд, не очень разбирая кто кого прижимает или отталкивает, вот вам и джентльмены. Я был сильно удивлён таким поведением мужчин, относившихся до этого момента, к женской половине, вполне прилично, но вскоре понял в чём дело. Все, без разбора, торопились оказаться в первых рядах во время прохождения пограничного контроля, посты которого находились в самом конце причала, а вот зачем им это было надо, до меня так и не дошло.
Мне торопиться всё рано некуда, поэтому я спокойно дождался, когда последняя пассажирка покинула, если быть до конца честным, надоевшее, как горькая редька, за время долгого пути судно и пошёл в сторону входа в носовой трюм, с надеждой на то, что обо мне не забыли и скоро кто нибудь выдаст от туда моего многострадального пса. Надежда оправдалась, один из матросов, приветливо кивнув мне на ходу, почти бегом спустился в люк, за ним последовал и я, а через несколько минут мы с ним снова были на свежем воздухе, вкус которого после затхлого трюма особенно пьянил, но уже в сопровождении счастливо повизгивающего Вислоухого.
Старшего помощника на палубе не оказалось, поэтому пришлось уйти по английски, не попрощавшись, но всем известно, что земля круглая и встретится на ней можно в любой момент, с кем угодно. Оказавшись на причале, который под ногами не качался и не подпрыгивал, я несколько минут постоял, поглаживая нервно озиравшегося по сторонам Висяка и пошёл в ту сторону, где очередь из желающих побыстрее выбраться на волю, почти рассосалась. Трудностей с выходом у меня не возникло, пограничник поставил в моём листке печать, написал сегодняшнюю дату, пожелал у дачи и на этом процедура досмотра закончилась. О собаке, наличие которой рядом не много напрягало, он даже не заикнулся, так что мы покинули зону досмотра вдвоём и вместе с моим лохматым спутником оказались на твёрдой земле, по которой уже успели соскучиться.