— Дедушка, ты там?! — испуганно крикнул я в темноту тоннеля, буквально на карачках добежав до него.
Ответа не услышал, а разглядеть, что там внутри творится, не могу. Темно ещё на улице.
— Вот же чёрт! Самому что ли лезть туда?! — пытаясь принять правильное решение, проговорил я в слух.
Как не страшно было мне, но голову в тёмный тоннель я всё-таки засунул и там, после того, как не много привык к темноте, и прополз метра полтора вперёд, увидел ноги старика, обутые в старые сапоги, а затем и кучу земли вперемежку со сломанными жердями, чуть дальше. Конструкция не вся рухнула, а лишь часть её, но всё равно зрелище было ужасным.
— Твою же мать! Его завалило, а я проспал всё на свете! — выругался я на себя и стал потихоньку выдёргивать сломанные брёвна.
Как не трудно было выгребать в темноте весь этот мусор, но справился я с ним относительно быстро, а вот заживо погребённого подельника, вытаскивал наружу очень медленно и осторожно. Мне не известно жив он или нет. Если нет, то помочь ему, хоть чем то, я уже не смогу, а вот если жив, то сейчас ему главное не навредить ещё больше, каким нибудь неосторожным движением.
Сергий Устинович был жив, это я понял после того, как со всеми предосторожностями вытащил его на воздух. Но вот в каком он состоянии, я так и не смог определить, пока старик сам не очнулся и чего-то не замычал.
— Дед где болит? Может водички тебе принести? Ты не молчи только, говори чего нибудь, тебе нельзя сейчас молчать — сгрёб я в кучу всё, что помнил про такие случаи после того, как услышал тихий голос.
— Воды дай — не сказал, а прохрипел, сильно покалеченный человек.
Я рванул в сторону избушки. На моё счастье уже полностью рассвело, так что свалиться в одну из ям, по глупости, мне не светило. Зачерпнув полную кружку воды из ведра, стоявшего не далеко от входа, помчался обратно, расплескав по дороге половину того, что набрал.
— Подыми голову не много, так не смогу напоить — попросил я деда, не понимая, как можно влить в него воду, когда он лежит лицом в низ.
— Не могу, не чувствую ничего. На морду лей, пить хочу мочи нет — еле слышно проговорил старик.
Хреново дело, похоже у мужика с позвоночником проблемы и ворочать его, в такой ситуации, равносильно смертному приговору. Пришлось лить воду прямо на бледное лицо раненного, а что ещё остаётся делать.
— Вот какого хрена ты попёрся туда? Не мог что ли до утра подождать? — пытаясь хотя бы не много воды налить в рот, спросил я беспомощно моргающего Сергия.
— На радостях, наверное. Нашёл я, что искал. Да только не к чему оно мне сейчас. Видать не для меня его берегли, тебе достанется — собрав последние силы в кулак, проговорил раненый.
— Не о том ты сейчас думаешь дед. В больницу тебя срочно тащить надо, а ты всё про золото своё. Вот на кой чёрт оно тебе сейчас то? Тебе надо думать про то, как мы с тобой отсюда выбираться будем, а ты! — злясь на то, что не знаю, чего дальше делать, зло сказал я.
— Подожди шуметь. Лучше самородок у меня из ладони забери.
— Потом достану. Ты мне скажи давай, к людям в какую сторону идти?
— Сейчас сделай, что говорю! — строго сказал дед, так и не подняв головы.
— Приспичило тебе. В какой руке то, он? — огрызнулся я, проверяя сомкнутые ладони раненого.
— Нашёл? — еле слышно спросил Сергий.
— Нашёл, нашёл. Вот он. Куда его деть?
— Себе забери, твой он теперь и те, что найдёшь под…
Старик, не закончив фразу, замолчал, а его огромное неподвижное тело вдруг резко обмякло.
— Эй, ты чего?! Подожди не умирай, я сейчас ещё воды принесу! — закричал я, не веря в то, что произошло.
Забыв о том, что человека нельзя трогать, с такими травмами, резко перевернул безжизненное тело и попытался сделать массаж сердца, хотя, как правильно его надо делать, не знаю. Наплевав на брезгливость, после нескольких нажатий на грудную клетку, запрокинул старику голову и открыв его рот, дунул туда, потом снова давил руками и опять дул. Сколько прошло времени, прежде чем перестал делать бесполезные движения, не знаю, так же как не помню сколько раз пытался найти пульс у умершего человека. Прекратил всё это только после того, как сил не осталось совсем и липкий пот залил моё лицо окончательно.